Календари на любой год - Календарь.Юрец.Ру



От любви до ненависти



Часть 2



Родное пепелище

(осень 1945.)
Старший лейтенант Захар Гиреев возвращался с войны победителем. Ярко сияли на широкой груди заслуженные в боях ордена и медали, в походном сидоре за спиной лежали подарки любимой жене и дочурке: кружевная комбинашка для красавицы Лели и фарфоровая немецкая кукла в пышном розовом платьице для малютки Зои. Впрочем, это он запомнил дочку трёхлетней забавной малышкой, когда в сорок первом уходил на войну. А сейчас она, наверное, превратилась в миловидную школьницу с длинными чёрными косичками, пытался представить себе подросшую дочку Захар. Он представил, как девочка радостно бросится в его объятия, как он поднимет её на руки и подбросит в небо высоко-высоко. И как она будет звонко хохотать, и целовать его заросшие колючей щетиной щёки, и как обрадуется новой кукле… Старший лейтенант Гиреев шагал по пыльному просёлку мимо полей с убранной пшеницей, мимо искорёженной снарядами берёзовой рощи; мимо погоста с покосившимися деревянными крестами; вот с этого пригорка должна была открыться панорама его родного села: два ряда деревянных домишек под плоскими соломенными крышами, окружённые зеленью садов. Но вместо этого перед глазами Захара предстало чёрное пепелище с торчащими, как могильные памятники печными трубами. Подойдя поближе, он увидел на месте родимого дома обгорелые брёвна и вырытую землянку; на пороге её сидела трёхлетняя девчушка, как раз в том возрасте, в котором он оставил Зою, грозный страж их двора – цепной пёс Цезарь ластился у её ног. Всё это было так знакомо ему по далёким воспоминаниям из сорок первого, что Захар аж вздрогнул. Но девочка была разительно не похожа на его дочь: Зоя была пухленькая смуглянка с тёмными виноградинами глаз и чёрными волосами, а эта была белокурая и светлоглазая.
- Девочка, а где дочка хозяйки, тёти Лели, где Зоя? – окликнул незнакомую девчушку Захар.
- Я дочка тёти Лели, - откликнулась она. – А мою старшую сестричку Зою немцы убили.
Вещмешок вывалился из рук ошарашенного горем отца, затуманенным взором смотрел он на выскочившую к нему с непокрытой головой жену.
- Где Зоя! – охрипшим от душевной боли голосом закричал он. – Как же ты не уберегла нашу дочь, нашу кровиночку?!
- Сыночек, - кинулась к нему постаревшая за время военного лихолетья мать. – Видишь, сожгли супостаты нашу деревню, за партизан мстили. И деток малых не пожалели, сгинула в огне наша Зоенька, сама Леля чудом осталась жива.

-6-

- А это кто?! – Захар с подозрением смотрел на стоящую у его ног малышку с розовощёким, как у той фарфоровой немецкой куклы личиком…
- Это Люся, моя дочь, - тихо промолвила опустившая глаза Леля.
- Ах, Люся! И кто же её отец? Впрочем, можно догадаться! – от злости лицо мужа стало багровым. – Пока я на фронте бил этих гадов, она тут с ними амуры крутила, шалава!
- Захарушка, не говори так. Ведь ты ничего не знаешь, - попыталась вступиться за невестку свекровь. – Эсэсовцы жили у неё на квартире в городском доме, однажды перепились и изнасиловали её. Что же могла сделать слабая женщина с четырьмя здоровенными мужиками ?! Захарушка, она ведь партизанской разведчицей была…
Захар молча вынул из вещмешка фарфоровую куклу, взял её за ноги, и со всей силы, с размаха ударил ею об угол торчащей посреди двора печи; фарфоровая головка раскололась… Брезгливо отбросив в сторону обломки немецкой игрушки, старлей Гиреев зашагал прочь, вслед ему неслись женские причитания и отчаянный детский плач…

* * *

Старший лейтенант Гиреев беспробудно пил три дня; к вечеру четвёртого, протрезвевший и злой, он вновь появился на пепелище родимого дома и заявил жене и матери: « Либо пусть Лелька несёт фрицевское отродье в детдом, либо я ухожу. После войны вдов много осталось, многие будут рады пригреть фронтовика».

* * *

Плачущая Леля распрощалась со своей дочерью на пороге детдома, суровая воспитательница покрепче взяла малышку за руку и потянула её в тёмный коридор детприёмника.
- Мама, мамочка! – резанул уши отчаянный детский вопль; вырвавшись из цепких рук, девочка кинулась к матери, вцепилась в её юбку, не переставая рыдать.
Воспитательница и заведующая сообща пытались оторвать ребёнка от матери, крича что-то наперебой, но Леля решительно отстранила их.
- Я передумала! – заявила она. – Я забираю дочку с собой!
- Но, как же так?! Ведь все документы оформлены?! – поразилась заведующая.
- Наплевать! – Мать подняла на руки своё дитя, словно защищая её от всего враждебного мира, и вышла за территорию детдома.

-7-

- Ребёнок останется со мной! – так же решительно заявила Леля встретившим её дома мужу и свекрови. – Девочка ни в чём не виновата!
И старлею Гирееву пришлось смириться. Собственно, он и сам в глубине души понимал, что ребёнок ни в чём не виноват. Но… не мог он совладать со своими чувствами. Каждый раз, глядя на белокурые волосики и голубые глазёнки Люси, он представлял себе ЕГО. Своего врага, наглого, беспардонного, жестокого… надругавшегося над его женой… Ах, если бы он мог найти его, если бы не окончилась ещё война… с какой яростью он бы крошил проклятых фрицев из своего ППШ! Захар грохнул об стол пустую водочную бутылку и горестно уронил голову на сложенные руки.

* * *

(лето 2005)
Майор Климов глубоко вздохнул и взглянул на висящий на стене портрет своего русского деда. Конечно, покойник был при жизни непростым человеком, суровым, немногословным и не слишком ласковым в обращении с родными. Но Игорь на минуту представил себе чувства человека, прошедшего весь ужас войны, вернувшегося домой с такими надеждами и … нашедшего в своём доме дочь своего врага и изменницу жену. «Интересно, а смог ли бы я сам простить, если бы моя жена, да с каким-нибудь басаевским боевиком?» - вдруг пришла неприятная мысль в голову чеченского ветерана. А ведь дед Захар несмотря ни на что вырастил чужого ребёнка.
- Отец всё равно любил меня, и я любила его! – упрямо заявила мать. – Он всегда гордился моими школьными успехами и говорил, что я самая симпатичная девочка в селе. Он всегда привозил мне из командировок самые красивые платья и помог поступить в институт. Леля согласно кивнула головой. Всё это было так, но иногда ей казалось, что Захар просто откупается от них с дочерью. Она с мужем так и не смогли вернуться в своих отношениях к той довоенной безоблачной любви, между ними явственно ощущался холодок, муж был казённо вежлив, но не более. Нет, мать и дочь ни в чём не нуждались; наоборот, по меркам полуголодного послевоенного времени они жили довольно таки неплохо. Старлей Гиреев продолжил свою службу в рядах Советской Армии, довольно быстро продвигался по служебной лестнице. Его редко видели в семье, порой приходили скупые, суховатые письма.

-8-

Маленькая Люся буквально боготворила отца, в его нечастые приезды она всегда первая с радостными возгласами встречала его на пороге, а он, небрежно чмокнув в щёчку жену и ребёнка, приказывал накрывать стол и садился пить со своими многочисленными фронтовыми друзьями. Казалось, он навсегда застрял в своём военном прошлом и жил только им. Робко присев в уголке, малышка Люся, а затем, в конце семидесятых, и её сын Игорь с трепетом внимали рассказам поседевших ветеранов Великой Отечественной. Игорь наизусть, взахлёб, пересказывал потом дворовым мальчишкам, как его дед Захар встретил первый день войны на границе, как отступал с тяжёлыми боями, как защищал Ленинград, а потом дошёл до Берлина. Дедовы друзья очень любили, когда ещё маленький, шестилетний Игорёк, пел для них свою коронную песню « Едут, едут по Берлину наши казаки…», и охотно присоединяли свои хриплые прокуренные голоса к его звонкому мальчишескому альту. Дедовы друзья сажали паренька на свои колени, гладили по белокурой головёнке своими большими мозолистыми ладонями, а дед Захар только хмуро косился на всё это. Сам он достаточно мало интересовался жизнью старшего внука, серьёзно вмешавшись в неё всего несколько раз. Первый раз это случилось, когда в середине семидесятых решался вопрос, в какую языковую группу пойдет ученик 5 « Б » Климов. « Я не потерплю у себя в доме немецкой речи, - безапелляционно заявил бывший фронтовик. – Достаточно за войну наслушался, до сих пор передёргивает от их лающего говора! До сих пор, как услышу с телеэкрана, руки так сами и тянутся к автомату» Игорь послушно пошёл на английский, язык давался ему легко. А немецкому он понемногу учился от своего дворового приятеля Сашки Вебера, тот был сыном обрусевшей немки с Поволжья. Игорь схватывал всё на лету, словно вспоминая давно забытое. Сашка был его лучшим другом, они часто вместе играли во дворе. Любимой игрой Игоря была игра « в войнушку», сильный, физически крепкий паренёк верховодил своими сверстниками; к тому же у него была сильно развитая фантазия: перерабатывая в голове услышанные от стариков фронтовые рассказы, мальчик каждый раз изобретал всё новые приключения для своих военных игр, друзьям это нравилось и они с удовольствием играли с ним. Вооружившись деревянными автоматами, пацаны с грозными воплями носились по заброшенной стройке, голосом имитируя стрельбу. Летом, в жару, вместо оружия они использовали брызгалки - пластмассовые ёмкости из под шампуня, со вставленным в пробку наконечником от шариковой ручки: водяная струя летела вперёд на несколько метров, имитируя автоматную очередь.

-9-

Вместо гранат в ход шли пластиковые пакеты, наполненные водой: их швыряли со всей силы, они лопались и противники возвращались домой мокрые с ног до головы, но полные желания назавтра продолжить всё снова! Однако, перед началом игры всегда возникала одна большая проблема – кому играть противную сторону: естественно, за немцев всегда играл Сашка Вебер, остальные «фрицы» определялись жеребьёвкой. Зачастую Игорь сам жалел своего лучшего друга и добровольно вставал на его сторону. Игорь рассказывал это всё это в своих частых беседах с Паулем по Скайпу, тот заливисто хохотал и рассказывал о военных играх своего детства, которые они проводили в летних лагерях Гитлерюгенда. Дед с внуком стали по-настоящему близкими людьми, разговоры между ними становились всё более откровенными. Но, конечно, больше всего внука интересовали события осени 1941 года, период знакомства молодого немецкого солдата с его бабушкой Лелей. Игорь подробно распрашивал об этом и бабушку, поэтому события далёкого военного прошлого представали перед ним, как бы видимыми сразу с двух сторон; он не уставал поражаться, как двое родных ему людей по разному видели одни и те же вещи. Об одном и том же дед Пауль говорила одно, а бабушка совершенно противоположное, но из двух версий постепенно складывалась, как среднее арифметическое в математике, какая-то более ли менее объективная картина.




Анекдот в студию!!!


Copyright © Владимир Глухов 2010
 Нравился ли этот сайт? 
   всё замечательно
   хороший сайт
   хотелось бы лучше
   сайт, так себе
   плохой сайт
   всё ужасно
Результаты
Besucherzahler ukraine women for marriage
счетчик посещений
Яндекс цитирования Счетчик тИЦ и PR