Рассказывает старшина Нестеренко
-В середине сентября германские войска начали наступление на Эльхотовском направлении, стремясь пробиться через так называемые Эльхотовы ворота и по долине реки Сунжа выйти к Грозному. Эти ворота — долина шириной 4–5 километров между двумя тянущимися параллельно реке Терек грядами невысоких лесистых гор, обильно изрезанных ущельями и оврагами. По правому берегу текущего по долине Терека расположено чеченское селение Эльхотово, через него проходят несколько автомобильных дорог и железная дорога Прохладный — Грозный. Бои в этом районе шли примерно до конца сентября, но гитлеровцы успехов не добились. Полковник пока держит пленных фрицев у себя в старой казачьей крепости под предлогом того, что двое из них нуждаются в медицинской помощи.

-54-

Наша крепость очень похожа на ту, что описывал Лермонтов в бессмертном "Герое нашего времени". Правда еврей - энкаведешник мало напоминает добрейшего Максима Максимыча, а я ещё менее похож на Печорина. Впрочем, абреков, претендующих на роль Казбича, в горах хоть отбавляй. Радист Гроне уже передал несколько радиограмм. Чтобы родные не волновались. Но без всякой дезы. Пишет: "Отряд преследуется частями НКВД, с трудом вырвались из окружения. Двое ранены. Вынуждены скрываться в горах. Работаем с местным населением. Пока нет возможности проводить диверсии" Как говориться, пишет правду, одну только правду и ничего кроме правды. Отряд действительно окружён НКВД: по приказу полковника Лагодинского мы окружили их «трогательной заботой ». Я даже таскаю Гюнтеру в госпиталь сигареты и выпивку, хотя врач запрещает. И работу фрицы с местным населением действительно проводят. Особенно с нашими медсёстрами. Те поначалу их чурались, а теперь глазки строят. А что, все они ребята симпатичные. Особой популярностью пользуется Крис со своей гитарой и бравый казак Ростоцкий. Забавно, что Кристиан ради прекрасных глаз медсестрички мгновенно перекрасился в русского. По маме нацию стал считать. Мол, по-настоящему меня не Димпером, а Костей Шаламовым надо звать. И немецкий акцент полностью исчез, и даже рыжая веснушачатая морда стала какой-то рязанской. За каждую радиограмму фрицы торгуются как цыгане на базаре, до хрипоты оспаривая каждое слово. Наивные! Сначала Пауль даже шифр не выдавал. Для зашифровки и расшифровки радиограмм Паулю служит специальная бумага в клеточку по горизонтали и вертикали. На первой строчке листа клетчатой бумаги размещаются строчки слова ключа полностью - они занимают по вертикали 31 клетку. Во второй строчке слова ключа повторяются с первой клетки и далее через одну клетку до 31-й клетки включительно. Таким образом, размещаем 16 знаков, оставшиеся 15 знаков начинаем размещать на этой же строчке также через одну клетку, но с той клетки по счету, в которой месяц будем работать, указывая тем самым цифрой название месяца. На третьей строчке пишутся цифры под буквами, начиная с буквы «А». Таким образом, зашифровываются буквы цифрами - в порядке алфавита». Название местности и имена собственные Абвер велит шифровать дважды. Знаю, что Лагодинский не сразу выпускает тексты в эфир, а записывает на плёнку и как-то колдует с ними, умудряясь добавлять что-то своё. Но ему этого мало, ведь на этот раз идёт охота на дичь покрупнее, чем Абдулла.

Рассказывает рядовой Гроне:
-Нас пока ещё держат порознь и взаперти, даже еду носят с "доставкой на дом".

-55-

"На прогулку" - на окружённый высокой стеной внутренний двор моих камерадов выводят по очереди и только с конвоиром. Общение между нами невозможно, вижу друзей только издали. Но радуюсь, что все они живы, а раненые быстро выздоравливают. И ещё одно скрашивает мою серую жизнь: еду мне носит очень симпатичная девочка Наташа. Она маленькая и юркая как воробей, из под красноармейской пилотки торчат в стороны две русые косички, у неё курносый нос на круглом лице и неизменная задорная улыбка на пухлых губах. Но мы с ней не сразу так подружились. Видели бы вы, как она в первый раз вошла в мою комнату, где я лежал после ранения. Наташа молча поставила на табуретку перед моей кроватью красноармейский котелок с супом, ломоть чёрного хлеба и жестяную кружку с чаем, затем отошла подальше и стала в углу, насупившись и скрестив руки на груди. Я медленно зачёрпывал ложкой густой жирный суп, а девчонка смотрела на меня с какой-то напряжённостью и неприязнью, но в то же время с острым любопытством, которое тщательно старалась скрыть под маской безразличия. Ей богу, так смотрят на диких зверей в клетке! Внезапно я понял причину такого поведения, и мне стало так смешно, что я не удержался и тихонько рассмеялся. - Ещё и смеётся, - пробормотала девчонка себе под нос и ещё сильнее нахмурила свои бровки-ниточки. – Чего смешного-то увидел?! - Да я просто подумал, что ты в первый раз видишь живого пленного немца, ведь я прав? - А ты откуда догадался? – Наташа даже немного растерялась. - Ну, ты так смотришь на меня, словно удивляешься, что у меня нет ни рогов, ни хвоста, как у чёрта. А когда я заговорил по - русски, у тебя глаза такие огромные и удивлённые стали как … как будто с тобой вдруг волк из клетки в зоопарке заговорил человеческим голосом . Девчонка невольно прыснула со смеху, лёдяная корка взаимной напряжённости дала первую трещину. - А ты хорошо говоришь по-русски, - отсмеявшись, сказала она. – Где так научился? Я рассказал, что провёл детство в Грозном, надеясь, что медсестричка тоже оттуда и мне легче будет завести с ней разговор. Но Наташа оказалась из эвакуированных, из-под Минска. Она вместе с матерью и старшей сестрой ехали в поезде подальше от фронта, на Кавказ. Эшелон разбомбили, осиротевшую девочку хотели отправить в детдом, но она соврала, что ей уже 16 лет. Тогда её послали работать в госпиталь. Наташа должна была не только приносить мне еду, но и делать перевязки. Рана располагалась довольно высоко на внутренней части бедра, почти в паховой области. В первый раз юная медсестра сама очень сильно стеснялась и, возможно, именно от этого была намеренно грубовата со мной, а я изо всех сил старался держаться перед ней и не показывать свою слабость. Она отдирала от раны присохшие бинты, а я, крепко вцепившись в железную спинку кровати, весь сжимался от боли ,

-56-

но старался, чтобы даже тени страдания не было на лице, я изо всех сил старался держаться достойно! Правда, когда Наташа особенно резко рванула сильно присохший бинт, я не выдержал и вскрикнул, и … « ну потерпи, миленький » прошептала она, как видимо привыкла говорить своим, русским раненым солдатам и нежно погладила меня по руке. Мы оба опешили от этой неожиданной ласки, её глаза на секунду встретились с моими. Потом, поняв, что именно и как она сказала врагу, Наташа вновь одела свою маску суровой тюремщицы и пробормотала сквозь зубы: « Ничего, фашист, потерпишь как-нибудь!» Я покорно отвернулся к стенке и, закусив губу, приготовился терпеть. Но как ни странно, её руки стали мягче, и перевязка закончилась без лишних мучений. В следующий раз, видя моё волнение перед очередной перевязкой, она усмехнулась и сказала, что постарается действовать поделикатнее, если «немецкий солдат такой неженка ». Вот чертёнок в юбке, всё таки нашла, чем меня достать, какой позор! Я лежал, весь красный от смущения, переваривая её слова, а она, ловко бинтуя рану, искоса насмешливо поглядывала на моё лицо . Мне было очень скучно сидеть целыми днями взаперти одному, я ведь по натуре очень общительный человек, и я решил сделать всё возможное, чтобы расположить к себе эту русскую девочку. Первое время она вела себя со мной намеренно строго, стараясь сделать свой голос потвёрже и посуровей ( видимо такой стиль обращения с пленными рекомендовал ей капитан Чермоев), но постепенно наши отношения становилось всё более дружелюбным и человечным. Наташа перестала видеть во мне врага, а я видел в ней простую милую девчонку, из-за войны оторванную от школы и вынужденную заниматься тяжёлым трудом в военном госпитале. Я видел её натруженные, красные от постоянной стирки в кипятке руки, разъеденныё незаживающими язвами от щёлочи, и её заплаканные глаза, когда в операционной умирал очередной красноармеец, смертельно раненный бандитской пулей. Я видел в окно, как маленькая хрупкая Наташа вместе с напарницей Надей таскала тяжеленные двадцатилитровые кастрюли в столовой и чистила целые горы картошки. Как жаль, что она не может проводить со мной больше времени. Три раза в день с нетерпением жду её лёгких шагов в коридоре и радуюсь как мальчишка! Всё чаще Наташа сама пытается заговорить со мной. Вот и сейчас, принесла мне еду и села напротив, устремив на меня свои карие глаза-вишенки, вздохнула и вдруг задала бесподобно наивный вопрос: " Пауль, вот я смотрю ты хороший парень. Зачем же ты против нас воевать пошёл?" Я чуть не подавился. - Ну, знаешь, у нас ведь в армию призывают, даже если не хочешь, - отвечаю осторожно подбирая слова. Не буду же я ей рассказывать, что на самом деле пошёл на фронт добровольцем.

-57-

Собственно на это было два резона: первое - я свято верил, что Советский Союз сам собирался напасть на Германию, а наши войска просто нанесли упреждающий удар. Честное слово, большинство из нас шли защищать Фатерланд как патриоты, и вовсе не считали себя агрессорами! Во-вторых, нам рассказывали, что русские сами страдают от большевистского террора, и я искренне считал, что силой оружия принесу на эту землю более справедливый порядок. В Гитлерюгенде нам постоянно говорили, что Германия нуждается в завоевании жизненного пространства Лебенсраум. Для себя же я понимал это так: немцы будут вести себя на Кавказе, как англичане в колониальной Индии, то есть принесут в дикую страну блага цивилизации. Помните по Киплингу " бремя белого человека"? Я был с детства влюблён в чарующую красоту Кавказских гор и я хотел жить в этом краю! Впрочем, в том чтобы пойти на фронт добровольно, а не дожидаться призыва был ещё один резон: доброволец мог выбирать, в каких войсках служить. Я выбрал десантную часть Fallschirmjäger , меня восхищала их бесшабашная смелость и сила! Это было воплощением мечты отчаянного немецкого мальчишки стать крутым солдатом… - Но ведь ты мог отказаться идти на фронт. - Меня бы расстреляли и всю семью тоже .- отнекиваюсь я - Давай лучше поговорим о чём-нибудь повеселее. Хочешь, я расскажу тебе какой у нас в Берлине отличный зоопарк? -Хочу, - загораются её глаза.- Ты так интересно рассказываешь. Какая она всё-таки ещё наивная девчонка! Ей всего шестнадцать, а на вид и того не дашь. Искренне верит всей моей трепотне. Даже тому, что я с отцом охотился на акул. Где? На Балтийском море под Гамбургом! Скажете брехня? Конечно! Но зато как она слушала, развесив уши о моих подвигах! Вот есть у меня грех - люблю поприкалываться над людьми! Ещё Наташе очень нравится, как я рисую. Притащила мне бумагу и карандаш, я нарисовал её портрет, девчушка была в абсолютном восторге! Я много рассказывал ей о своей семье, о детских годах и школе, показывал фотографии. Вот только одну фотку мне стоило бы убрать, Наташа как увидела её, аж отшатнулась от меня: « Так вот ты какой был! » А собственно, что уж такого было на этой фотке?! Лично самому мне она очень нравилась, это была даже не фотка, а вырезка из нашей местной газеты. Я ясно помнил этот солнечный весенний день 20 апреля 1939 года, когда я и два моих школьных товарища гордо шагали на параде со знаменем в руках. Нас выбрали из остальных членов гитлерюгенда из-за хорошей военной выправки и строевой подготовки, нам оказали большую честь, и мы был безумно горды этим. Мы видели, что глаза всех девчонок из Юнгмёдль с восхищением смотрят на трёх высоких, загорелых, стройных юношей, мы просто купались в их восторженных взглядах. Мы знали, что нам очень идёт форма : коричневая пилотка, дерзко сдвинутая на ухо,

-58-

коричневая рубашка с чёрным треугольным галстуком, кожаная портупея с заветным кортиком на поясе и короткие коричневые шорты, обнажающие длинные мускулистые ноги в белых гольфах до колен и кожаных ботинках. Мы чеканили шаг под торжественную дробь барабанов, моё лицо на фотографии прямо таки сияло от счастья, я шёл во главе колонны вместе со своими товарищами, мои руки крепко сжимали древко знамени, а над нашими головами реял алый стяг с чёрной свастикой в белом круге. «Wir werden weiter marschieren, wenn alles in Scherben fällt, denn heute gehört uns Deutschland und morgen die ganze Welt «Мы маршируем. Никто не остановит нас. Старый гнилой мир трещит по швам. Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра весь мир »- звучало в ушах, и сердце билось в такт военному маршу. - Как тебе могли нравиться такие вещи! – Наташа с отвращением тычет в злополучную фотографию. – Ты же говоришь, что не был фашистом! А вот ещё : тут вас целая команда в этой отвратительной коричневой форме, сидите у костра и явно горланите какую-то нацистскую песню, типа « Хорста Весселя . -Ты ошибаешься Наташа, именно в тот момент мы пели: Ja, aufwärts der Sonne entgegen, mit uns zieht die neue Zeit. Wenn alle verzagen, die Fäuste geballt, wir sind ja zum Letzten bereit!- тихо, но с чувством пропел я. Эта песня звучала в фильме « Триумф воли » с участием нашей знаменитой киноактрисы красотки Лени Рифеншталь. Я со своими камерадами из Юнгфолька бегал на на этот фильм целых пять раз ! И нам так хотелось быть похожими на этих бравых солдат с киноэкрана! Und höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Verbot.., Удивлению русской девочки не было границ, она уловила и подхватила знакомую мелодию: Всё выше, выше и выше стремим мы полёт наших птиц! Но это же наша песня! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор! Это мы её пели у пионерских костров! -А мы её пели во время походов в летнем лагере в гитлерюгенде. Это было незабываемое чувство: пляшущие языки огня, тесный круг товарищей, плечом к плечу, и песня, взлетающая к звёздам ночного неба! - А чем вы ещё занимались в этих лагерях?! – C вызовом спросила Наташа. Неприятие моего « нацистского прошлого », тем не менее смешивалось у неё с обострённым интересом к тем годам, ей по-настоящему хотелось понять меня. - Ну, огромное внимание уделялось физической подготовке: мы много бегали, прыгали, кидали гранаты, учились ориентироваться по компасу. В этом я был всегда одним из первых! Но больше всего мне нравилось играть в военные игры, пробираться, как разведчик по « вражеской территории » и стрелять из малокалиберной винтовки. - То есть вас готовили к захватнической войне! – обличающее говорит русская комсомолка. - Ты права, - отвечаю я ей. – Но тогда для нас не это было главным. Главным была возможность ходить в походы, видеть новые места, быть частью дружного коллектива. Наташа недоверчиво усмехнулась.

-59-

- В твоих воспоминаниях всё выглядит так радужно, неужели всё действительно вызывает только такие приятные воспоминания?! Я улыбнулся и пожал плечами. - Ну, почему же только приятные?! Была изматывающая муштра, всюду ходили только строем, да ещё эти нудные политические лекции цугфюрера Хешке на обязательных « домашних вечерах ». - Домашние вечера? А это что такое? - О, это означало, что каждую среду вечером все члены «камерадшафт» дружины Юнгфолька должны были собираться для изучения германских героических сказаний и легенд. Позже нам стали рассказывать о Фридрихе Великом и Бисмарке. Знаешь, я очень люблю историю, но то, как нам преподносил её цугфюрер Хешке вызывало отвращение! Однако пропуски подобных мероприятий грозили крупными неприятностями. Мой дед, учитель истории, рассказывал мне всё гораздо интереснее, но совсем по другому. Однажды попробовал я поспорить с цугфюрером насчёт личности Бисмарка. Ох, и влетело мне за это! Дискуссии были строго запрещены, занятие должно было идти строго по плану, утверждённому высшим руководством гитлерюгенда . Никакой критики не допускалось, всё было организовано как в армии: всё строго по команде и строго по приказу! Мы должны были расти поколением, марширующим строем и в ногу, а я по своей глупой наивности попытался высунуться из строя и идти не в ногу. За что и получил по башке. Но самое занудное на этих « домашних вечерах » было изучение биографии фюрера. Мой отец относился к « этому выскочке ефрейтору » с высокомерным презрением культурного человека, и я частично перенял у него это отношение. Наташа смеётся, довольная. Мне захотелось рассмешить её ещё больше. - Хочешь, расскажу анекдот про Гитлера, из-за которого меня чуть в штрафбат не отправили? - Хочу! - Гитлер приехал в сумасшедший дом. Все больные выстраиваются в шеренгу, выбрасывают вперед правую руку в нацистском приветствии и орут « Хайль Гитлер!». И только один человек этого не делает. Гитлер спрашивает его: « Почему?! », а тот отвечает: «Я же не сумасшедший, мой фюрер. Я санитар » Наташа сначала звонко хохочет, затем глубокомысленно замечает: - Это ты сейчас в плену нарочно такие анекдоты рассказываешь. А тогда наверняка громче всех сам кричал « Хайль » - Ага, кричал шутки ради, на веселении когда напивался пива и веселился с камерадами. Я клянусь тебе, что мы рассказывали подобные анекдоты , но конечно тайком от ярого нациста Хешке, чтоб он не наябедничал куда не следует. - Как ты сказал?! На веселении?! – Наташу смешат, а порой умиляют мои ошибки в русском языке, особенно ей почему-то нравиться моё мягкое « Л », я ведь выговариваю « поймаль , не зналь » . -А вот ещё анекдот «представители новой арийской расы будут белокурыми, как Гитлер, стройными, как Геринг, и высокими как Геббельс, – продолжаю веселение я.

-60-

- Вот ты даёшь! Неужели немецкие солдаты могли позволить себе такой юмор?! У нас за подобный анекдот про Сталина знаешь, что было бы! - А у нас за это в тюрьму не сажали, отделались штрафом. Но слышала бы ты, какие вещи про наших нацистских бонз говорил Гюнтер! Вот уж у кого язычок был острее бритвы! Наш развесёлый разговор прервала тридцатилетняя санитарка Надя. Она стала на пороге, уперев толстые руки в крутые бока, и с раздражением в голосе заявила моей русской подружке: - Опять ты с этим фрицем развлекаешься! Они тебя сиротой сделали, мать при бомбёжке погибла! А она с ним хохочет, словно на деревенской гулянке! Совсем очаровал тебя этот белобрысый красавчик, постыдилась бы, шалава! Наташа вскочила, как ошпаренная кипятком, и кинулась прочь из моей комнаты. - Тёть Надь, зачем Вы так?! – попробовал заступиться я. - Я тебе не тётя Надя!!! Все вы в плену невинными овечками становитесь! Я была на фронте, видела! Что я мог ей сказать?! Наташа рассказывала, что её старшая подруга воевала с самого первого дня войны, а недавно получила похоронку на мужа. Дверь за Надей с треском захлопнулась, и я опять остался в одиночестве.

Рассказывает старшина Нестеренко:
Из всех фрицев быстрее всех на сотрудничество с нами пошёл Кристиан Димпер. Как только пленных разделили, и Крис избавился от влияния фельдфебеля, то сразу начал давать показания. В немецкой разведгруппе в круг обязанностей Криса входило задание поддерживать связь с одним из служащих железнодорожной станции, который активно поставлял сведения для Абвера. Самое интересное, что конспирация у них была поставлена так, что Димпер не знал ни имени, ни точной должности своего связного. Тот сам в определённые часы подходил к фланирующему по перрону немецкому разведчику и тайком передавал ему свои записи. Разумеется, имя железнодорожника знал Шмеккер, но тот был уже мёртв, и Гюнтер, но тот на допросах молчал. Поэтому мы «ловили на живца»: в очередной условленный день Кристиан переоделся в свою «городскую одежду » и вместе с нашей опергруппой отправился на вокзал. Правда, когда мы впервые увидели, эту «городскую одежду» самого юного из агентов Абвера, то вся опергруппа дружно покатилась от смеха. Крису едва исполнилось восемнадцать, он был ещё невысокого роста, худощав, и его лицо с курносым носом, обильно обсыпанное золотистыми веснушками выглядело совсем мальчишечьим . Впечатление детской наивности усиливали вспыхнувшие от смущения пухлые щёки и непокорные рыжие вихры , торчащие во все стороны из под серой кепчонки .

-61-

Самый обычный мальчуган с городской окраины, с коричневым портфельчиком в руках, который вместо скучных уроков в школе прибежал на вокзал поглазеть на военную технику. В таком маскараде он был неприметен в толпе вечно отирающихся около воинских эшелонов мальчишек из местных школ и фабрично-заводских училищ. Ну кто заподозрит в обычном подростке с комсомольским значком на груди вражеского агента, кому придёт в голову, что в потёртом школьном портфеле у него тетрадки не с математическими формулами, а с разведданными о движении в сторону фронта поездов с военной техникой и передислоцируемыми полками . Впрочем, даже если бы кому-то из чересчур бдительных патрульных и пришло бы в голову проверить портфель « ученика », то он бы увидел обычные школьные задачки, написанные аккуратным бисерным почерком на клетчатых листах , и ни за что бы не догадался , что пятнадцать арбузов означают соответствующее количество танков , а запись 10 икс плюс 5 игрек количество живой силы противника . Остальные бумаги у Димпера тоже были в полном порядке: специалисты Абвера делали прекрасные фальшивые документы, на вид их никак нельзя было отличить от подлинных. Кстати, в обязанности захваченных нами разведчиков входило также задание регулярно поставлять в Центр новые образцы советских документов: командировочных предписаний, продовольственных аттестатов и тому подобного. Этим успешно занимался Щербатый, в прошлом карманник из Одессы, а впоследствии ставший агентом Абвера. Он ловко крал у беспечных красноармейцев документы, впрочем , не брезгуя по старой привычке и другими ценными вещами. Щербатый сбежал из тюрьмы во время штурма Одессы немецкими войсками, затем был пойман офицером Абвера во время попытки украсть бумажник. Но майор Арнольдт оказался человеком с оригинальной логикой, он не только не отправил Щербатого обратно в тюрьму, но даже решил использовать талант щипача в своих целях. Однако ко времени моего рассказа Щербатый уже месяц назад как окончил свою бесславную жизнь от меткой пули чекиста, а я вам обещал рассказать о « ловле на живца». Всё получилось довольно просто: Димпер прогуливался под чахлыми деревцами в привокзальном парке, заложив руки в карманы и насвистывая « Рио-Риту ». Примерно через полчаса к нему подошёл маленький тощий человечек, жутко похожий на серую крысу; тревожно озираясь по сторонам, он передал немцу свёрнутую трубочкой тонкую зелёную тетрадку … тут –то мы его и взяли с поличным ! Представляете, этот гад был завербован Абвером ещё до войны, продался фашистам за деньги! Он был русский, из семьи бывших царских чиновников, эта скрытая контра! И как только наши бдительные органы прозевали его во время чисток в тридцать седьмом, ведь казалось, мели метлой подчистую!?

-62-

На допросах эта мразь ползала на коленях, говорил, что у него пятеро детей и старушка мать. Раньше надо было думать об этом, его точно приговорят к расстрелу за измену Родине. Да я бы и сам недрогнувшей рукой пристрелил бы эту сволочь!
Однажды Наташа спросила меня, что означает слово вервольф, которым Лагодинский случайно назвал меня в её присутствии. Я объяснил ей, что это персонаж из немецких сказок, человек , который в полнолуние превращается в кровожадного волка . Но происходит это зачастую помимо его воли, и он сам не ведает , что творит. Русская девочка глубокомысленно нахмурила бровки и вдруг выдала интереснейшее суждение: « Но ведь после полнолуния он снова становится нормальным человеком и, наверное, сожалеет о том, что сотворил будучи волком?! Пауль, мне кажется, этот сказочный персонаж очень похож на тебя и твоих камерадов. Вы тоже сначала казались мне страшными и жестокими, как звери, особенно Гюнтер. Но потом я познакомилась с вами поближе и увидела, что вы обычные милые парни . Или, - тут она лукаво улыбнулась и взглянула на меня – может просто прошло полнолуние, и вы все чудесным образом превратились обратно в нормальных людей ? - Встретилась бы ты с ним, когда он был ещё волком, - захохотал незаметно вошедший в комнату Чермоев. – Это теперь он ручной, когда я ему зубы повыбивал. Понятно, что в своём зависимом положении пленного я ничего не посмел возразить грозному капитану НКВД, но как только за ним закрылась дверь, я начал смешить Наташу на ходу сочинённой басней, имея в виду разницу в методах работы Чермоева и Лагодинского. «Перед автоматом со сладкостями стоят двое парней – русский и еврей. Денег ни у одного нет, но добиться сладкости без денег пытаются оба. Русский штыком через отверстие выдачи товара ковыряет во внутренностях автомата, пока не разрушено все, но ни одной сладкости не получил. Еврей отрывает от штанов пуговицу, которую сует в щель автомата настолько искусно, что тот выплевывает целый комплект желанного товара». Мой рассказ вознаграждается серебристым девичьим смехом. - Ну ты и выдумщик, Пауль! Только правильно надо говорить не сладкости, а сладости,- замечает Наташа. – Ты делаешь такие забавные ошибки в русском языке ! Впрочем, дело было не в слове. Действительно, мягкое человечное обращение Лагодинского и дружеские отношения с Наташей сыграли большую роль в моём « превращении из вервольфа в нормального человека». Жёсткие допросы Чермоева и Джапаридзе хотя изрядно напугали меня, но вызвали лишь ожесточение и упрямство. Только спустя некоторое время я смог забыть о причинённых ими боли и унижениях, когда осознал, какое горе принесла война обоим этим людям и признал, что у них были причины проявлять такую ненависть к немцам!

-63-

Но какого же было моё удивление и насколько возросло моё уважение к Лагодинскому, когда Наташа рассказала мне об истории его семьи. У Льва Давидовича остались в оккупации жена и сын – мой ровесник. После от агентов НКВД за линией фронта полковник узнал, что его родные были расстреляны, как евреи и семья коммуниста . У Лагодинского было не меньше поводов ненавидеть фашистов, но он не дал ненависти затопить свой разум . Я преклоняюсь перед великодушием и добрым сердцем этого человека, сумевшего простить. Мы были в его полной власти, а он смог увидеть в пленных немецких солдатах не достойных мести врагов, а несчастных мальчишек, таких же как его сын, но обманутых нацистской пропагандой. Я преклоняюсь перед мудростью и терпением старого еврея,его умением вывести молодых немецких ребят из дурмана нацистской идеологии, умением разглядеть в их душах ростки человечности. Страшно подумать, как могли бы поступить с беззащитными пленными Чермоев и Джапаридзе, не будь у нас покровительства Лагодинского. А сама Наташа?! Сумела же она преодолеть свои предубеждения и неприязнь, смогла проявить сочувствие к страдающим от ран вражеским солдатам, заботливо ухаживать за ними так, как ухаживала бы за своими бойцами. Я был готов целовать её маленькие, красные от постоянной стирки в кипятке ручки, я был благодарен ей! И вскоре у меня появилась возможность хоть чем-то отблагодарить её и полковника за доброе отношение. Посреди ночи я был разбужен хлопками выстрелов, где-то вдалеке шёл бой: я явственно различил одиночные сухие щелчки русских трёхлинеек, перемежающиеся с лаем немецких карабинов, затем всё перекрыли длинные очереди из двух МГ-34. Я вскочил с кровати и кинулся к окну, с высоты третьего этажа было чётко видно, как на горизонте небо окрасилось в багровый цвет отблесками далёкого пожарища. Серёга, босой и в одних трусах, отпихнул меня от окна, прокричав: « Думаешь, что ваши сбросили очередной десант? Даже не надейся, что они смогут как-то освободить вас!» Спящая крепость мигом ожила, поднятые по тревоге красноармейцы выскакивали во двор строиться, звучали громкие команды, ржали кони. Нестеренко матерно ругался , в спешке натягивая гимнастёрку и застёгивая на талии ремень с кобурой. Через десять минут красноармейцы вскочили в сёдла и галопом поскакали в сторону села. Серёга уехал с ними, предварительно заперев меня на ключ: толстые решётки в окнах всё равно не оставляли надежды на побег. Да я и сам не стал бы больше пытаться – мне вполне хватило прошлого раза, нога ещё не полностью зажила. Я быстро оделся и прилип к оконному стеклу, силясь понять, что же происходит в ауле по ту сторону реки. Бухнуло несколько разрывов гранат, выстрелы из МГ захлебнулись в частом сухом треске очередей из «Дегтярёва »; даже на таком расстоянии до моего слуха донеслось раскатистое русское « Ура! ».

-64-

Потом всё стихло. На рассвете красноармейцы вернулись в крепость; вместе со всадниками во двор въехала запряжённая понурой гнедой кобылой повозка, на которой можно было различить накрытые брезентом человеческие тела. Я с ужасом ожидал увидеть окровавленные трупы наших десантников, но … когда красноармейцы откинули брезент, я оторопел: на телеге лежали три мёртвые женщины и мальчик лет четырнадцати. Судя по одежде, это были чеченцы, спутанные тёмные волосы женщин были покрыты запёкшейся кровью и скрывали их лица, но можно было понять, что две из них ещё очень молоды; и одна из них, судя по большому животу, беременна. Платья на них были изорваны, сквозь прорехи виднелись следы множественных пулевых ранений, можно было сказать, что они были буквально изрешечены пулями, кто-то явно стрелял прямо в упор. - Нани! Вай, нани!( Мама ! Ой, мама! ) – на пронзительной ноте заголосила маленькая девочка. Она рвалась из рук Чермоева, а он крепко прижимал её к себе, тщетно стараясь отвернуть голову ребёнка от ужасной картины. Лицо Аслана почернело от горя, он стоял как каменный истукан, но не отводил пылающего взора от окровавленных тел. Наконец девочка вырвалась из его объятий и припала к трупу женщины, не переставая всё это время кричать и плакать. Её голос, как острый нож, разрывал мою душу напополам … Конечно, я не впервые видел смерть так близко, я уже почти привык к тому, что в бою гибли мужчины, но убийство беззащитных женщин и детей… Позже выяснилось, что бандиты устроили налёт на село, зверски убили семью офицера НКВД Байсултанова - близкого друга Чермоева, разгромили сельсовет и сожгли несколько домов сельских коммунистов. Несколько милиционеров и жители села, взяв в руки оружие, попытались оказать банде отпор, но если бы не своевременно подоспевшая рота красноармейцев, всё могло бы кончится намного хуже. Поняв, что сила не на их стороне, бандиты, яростно отстреливаясь, отошли в горы.

Рассказывает старшина Нестеренко
В начале лета силами нашего 141-го горно-стрелкового полка была проведена успешная войсковая операция, в результате которой была ликвидирована крупная банда, возглавляемая Умаром Асуевым. Через несколько дней мы нашли во дворе крепости подброшенную кем-то листовку, в которой был опубликован приказ "Центрального комитета Чечено-Ингушской ОПКБ ( Партии кавказских братьев Хасана Исраилова ). В листовке банда асуевцев называлась патриотами Кавказа и одной из лучших передовых кадровых бригад. Руководство националистического подполья сообщало далее об организации траурного митинга в честь павших «в неравных битвах

-65-

с большевистской властью НКВД », давалось обещание не только восстановить уничтоженную бригаду № 13 , но и рекомендовалось «усилить организацию и расширение новых бригад вооруженных боевых дружин ОПКБ в ответ на гибель братьев - асуевцев.». Некоторых наших красноармейцев позабавил седьмой пункт листовки, в котором говорилось буквально следующее : «. Бросать по всем главным дорогам в определенном месте камешки и прочее с чувством проклятия и презрения того окаянного мерзавца-сексота НКВД, по донесению которого бригада Асуева была окружена и физически уничтожена.» Но наши чеченские товарищи сказали, что следует ожидать терактов против отдельных работников внутренних органов и партийного аппарата. Возможно, что во время ночного налёта именно боевики из ОПКБ таким образом свели счёты с чеченским офицером НКВД, действительно принимавшим активное участие в бою с бригадой асуевцев. По рассказам очевидцев конные бандиты ворвались в село, на скаку стреляя по окнам; пятеро из них взломали дверь в доме милиционера Байсултанова, выволокли во двор его жену и дочерей. Сын-подросток кинулся на защиту матери и сестёр, отчаянно молотя обидчиков схваченными в сарае граблями, но старший из бандитов обезоружил мальчишку и, яростно отшвырнув его к женщинам, дал по ним очередь из автомата. Спастись удалось только самой младшей из дочерей, которая от страха забилась под кровать и просидела там весь налёт.

Рассказывает рядовой Гроне
- Бандиты совсем обнаглели, - комментировал произошедшее Серёга. – Раньше они никогда бы не решились совершить нападение в непосредственной близости от крепости. - Ещё бы, - вторил ему Чермоев. – Ведь если раньше они стреляли в нас из дедовских берданок, то теперь гитлеровцы любезно снабжают их автоматами и пулемётами. Что я мог ответить им на это?! Нас послали на помощь повстанцам, союзникам в борьбе со сталинской тиранией, но … всё обернулось налётами на мирные сёла, грабежами и расправами над женщинами и стариками. Вместо борцов за свободу, оберштурмфюрер связался с шайками дезертиров и уголовников, и нашим оружием эти подонки теперь творят зло на этой земле. Они не жалеют даже представителей своего народа … у меня в ушах до сих пор стоял отчаянный крик осиротевшей девочки-чеченки …как можно мстить беззащитным женщинам за то, что их муж и брат служит в НКВД?! - Моя мать и сестра тоже чудом не погибли в эту ночь, во время налёта они отсиделись в подвале, -говорит Нестеренко. Сердце моё пропускает один удар, мне невыносима сама мысль о том, что переданное нами абрекам оружие могло бы послужить причиной смерти близких и дорогих мне людей!

-66-

Дом добрейшей тёти Тоси тоже могли сжечь, как дом семьи коммуниста! Оружие … мы не успели передать абрекам всё, большая часть присланного оружия и боеприпасов была пока спрятана нами до начала большого восстания. Там были не только автоматы, но даже гранатомёты: точные координаты тайника знали только покойные Шмеккер и Хайнц, а также мы с Гюнтером. Но кто гарантирует, что бандиты случайно не натолкнуться на наш склад? Что же делать? Добровольно отдать немецкое оружие врагу?! Против этой мысли восстаёт понятие солдатского долга, но … ведь для Красной армии этот склад капля в море, тогда как попав в руки бандитов наше оружие может натворить много зла. Я повинуюсь душевному порыву и рассказываю чекистам о складе. Лицо капитана недоверчиво вытягивается. - Вы можете не верить мне и продолжать считать меня бездушным нацистом, - говорю я ему, - но я искренне сочувствую Вашему горю. - Ладно, - задумчиво говорит Чермоев.
– Покажи склад на карте. Он достаёт из планшета карту- двухвёрстку и, разглаживая её рукой, расстилает на столе. Ориентируясь по изгибам реки, я вожу пальцем по бумаге, но показать точное место затрудняюсь, такое впечатление, что карта не совсем соответствует местности. Нестеренко смущенно подтверждает, что скорее всего, так оно и есть – их военные карты оставляют желать лучшего. Жаль, не сохранилась карта Шмеккера на немецком языке: перед войной наши альпинисты под видом туристов облазили весь горный Кавказ и составили подробнейшие карты. В составе нескольких таких экспедиций был и наш Гюнтер, вот почему он ориентируется в горах Чечни не хуже, чем на собственной кухне. Аслан спрашивает, смогу ли я сориентироваться на месте? Да, смогу. - Тогда выезжаем завтра утром, - решает капитан и идёт отдавать приказание красноармейцам. Просыпаемся на рассвете, Нестеренко кивает мне на висящий на спинке стула комплект гражданской одежды, которую он принёс накануне из дома. Старые Сёмкины брюки и синяя рубашка, которые он носил до войны, мне почти в пору. Сам Серёга тоже одевает свою городскую одежду, чтобы не привлекать лишнего внимания местных жителей наш отряд было решено замаскировать под геолого - разведочную партию. Во дворе крепости красноармейцы седлают лошадей, мне достаётся вороной конь с белой звёздочкой во лбу. Ставлю ногу в стремя и пытаюсь по-молодецки, как видел в кинофильмах, запрыгнуть в седло. Оно может, так и получилось бы, если бы проклятая лошадь стояла на месте! Но конь шарахнулся в сторону, нога запуталась в стремени, и я чуть не упал! Красноармейцы сами ржут, как жеребцы, и свысока поглядывают на мою « войну » с норовистым четвероногим. Конечно, они с детства в седле: казаки и джигиты, а я чисто городской житель и ездил только на велосипеде. Да ещё нога раненая болит, неловко ступил на неё и чуть не заорал от боли.

-67-

Посочувствовав моим мучениям, Нестеренко спешивается, подходит и рывком подсаживает меня в седло. Но решив одну проблему, я тут же упираюсь в следующую : все тронулись, а мой вороной не хочет идти, он задумчиво жуёт листья на стоящем рядом дереве и косит на меня хитрым лиловым глазом. Ещё громче и настойчивее повторяю «Но, скотина!» и бью пятками по его крутым бокам, однако упрямое животное чувствует неопытного всадника и никак не желает подчиниться. Чермоев разворачивается, рысью подлетает к нам и стегает по крупу моего коня ногайкой. Конь от неожиданности приседает на задние ноги, затем резко берёт с места в карьер, меня отбрасывает назад, я инстинктивно клещом вцепляюсь в гриву и роняю поводья. Меня спасает Петров, он укоризненно глядит на Аслана и берёт мою лошадь под узцы. Они с Нестеренко дают мне несколько уроков верховой езды, и дело постепенно идёт на лад. Однако, непросто быть ковбоем! И как это они умудряются бодро скакать через прерии весь день напролёт?! Уже через час такой езды у меня жутко болят ноги, да и вся нижняя часть тела , отбитая жёстким казацким седлом, поэтому я даже радуюсь, когда при переправе через бурную горную речку приходится спешиться и вести коня на поводу. Река течет по дну довольно глубокого каньона, на десятиметровой высоте натянут подвесной мост, он раскачивается, словно маятник, половина досок из настила отсутствует, сквозь прорехи виден ревущий внизу поток. Мой конь испуганно пятится, натягивает повод и упирается всеми четырьмя копытами. Аслан вздыхает, велит мне идти вперёд, а сам ласково гладит коня по холке , шепчет ему на ухо что-то успокаивающее и , о чудо ! конь послушно следует за ним ! Далее тропа становиться слишком крутой, чтобы ехать верхом, и мы следуем пешим порядком, растянувшись по склону длинной цепочкой. Чермоев ведёт моего коня, а я шагаю без забот, любуясь окружающим пейзажем. После боя на башнях я просидел взаперти около месяца ( поездка на горное плато для встречи самолёта не в счёт, я тогда ехал пленником со связанными руками ). Теперь радуюсь относительной свободе, с наслаждением вдыхаю пряный горный воздух и с любопытством оглядываюсь по сторонам. Мы поднялись уже довольно высоко, под нашим взором с высоты птичьего полёта открывается живописный вид на ущелье: внизу узкой серебристой лентой струится река с рассыпанными вдоль неё кубиками саманных домиков. От домишек вверх по склону уступами поднимаются террасы с посевами кукурузы – горцы выращивают её вместо хлеба. За месяц моего плена в горы успела прийти осень: листья пожелтели, но ещё не опали, и лес стоит разукрашенный в различные оттенки от золотисто-жёлтого, до багряного и светло-коричневого . В колючих зарослях созрела ежевика; на ходу срываю тёмно-фиолетовые, похожие на малину ягоды и смакую их вкус на языке.

-68-

Вот и кизил, его удлинённые алые ягоды смотрятся на кусте как капли крови, а на вкус они кисло-сладкие. Остро пахнет прелой листвой и грибами , наверное можно было бы легко набрать целую корзину. Но чеченцы грибов не собирают, говорят, что они от шайтана. - А ну шагай быстрее, ты не на прогулке, - тычет меня в спину стволом автомата Чермоев. Вспоминаю, как он только что ласково разговаривал с лошадью и начинаю тихонько напевать старую песню, что слыхал от абреков: « Уж лучше родиться б нам вольными конями, чем человеческими сынами: ведь даже злодеи берегут коней …» В ответ на это капитан ухмыляется почти добродушно ( вы можете себе представить добродушно ухмыляющуюся чабанскую овчарку ? Такого огромного, лохматого волкодава с клыками почти по три дюйма? Но Аслан в своей мохнатой папахе вызывает именно такую ассоциацию ! ). Наконец доходим до покинутого жителями высокогорного аула: его окрестности густо покрыты глубокими воронками от авиабомб , большинство домов разбито , от них остались только прямоугольные основания, высотой не более полутора метров , сложенные из подогнанных друг к другу глыб дикого камня. Когда я очутился здесь впервые, то был очень удивлён « Зачем понадобилось люфтваффе бомбить этот затерянный в горах маленький посёлок?! » Но как оказалось, аул бомбила советская авиация, таким образом рассчитывали расправиться с бандитами. Заметно, как быстро развалины зарастают травой, и скоро эти уродливые шрамы на теле земли затянутся пышным ковром растительной жизни. Однако не скоро заживут раны в памяти народа. Опираясь на запомнившиеся мне ориентиры, легко нахожу нужный дом и тайник в засохшем колодце. Красноармейцы под командованием довольного Чермоева извлекают замотанные в промасленные тряпки 5 ручных пулеметов , 10 автоматов, 56 винтовок, большое количество взрывчатых веществ и множество ящиков с боеприпасами. - Вот это улов! А почему же вы сразу не передали это повстанцам? – недоумевает Петров. - А наш командир так и не смог наладить связь ни с Шериповым, ни с Терлоевым. – отвечаю я. – Ведь наш самолёт подбили, и десант был выброшен далеко от запланированного места. Шмеккер через переводчика нашего отряда Ваху, уроженца Чечни, связался с какими-то его родственниками в банде. Но мы с Гюнтером быстро поняли, что братья Вахи были обычными дезертирами и мародёрами. Однако наш уголовник Хайнц быстро нашёл с ними общий язык, и они вместе начали грабить мирное население, а Шмеккер тем временем бодро рапортовал в Абвер о подготовке вооружённого восстания в тылу Красной Армии. Нам прислали оружие, но у нас не было завербовано столько сторонников! Впрочем, Гюнтер начал было налаживать какие-то связи с настоящим подпольем, но тут мы попали в плен.

-69-

Прежде чем пустится в обратный путь, садимся перекурить: русские достают кисеты с махоркой и ловко крутят козьи ножки. Сидящий рядом со мной весельчак и балагур с украинской фамилией Чобот любезно предлагает закурить и мне, но я отказываюсь. Немецкие сигареты я изредка курил, но русский деревенский самосад – это нечто непереносимое! Табачный дым густыми кольцами поднимается вверх, русские солдаты негромко переговариваются между собой, сетуют на знойно палящее, стоящее в зените солнце. Меня тоже разморило на солнцепёке, прислоняюсь спиной к остаткам каменной стены и прикрываю глаза. Неожиданно в полуденную тишину врывается тревожный крик часового и резко обрывается на высокой, звенящей ноте…, буквально через секунду со всех сторон одновременно раздаётся оглушительный винтовочный залп, несколько бойцов НКВД сразу падают, сражённые наповал. С хриплым воплем «Смерть неверным !» из-за кустов выскакивают бородатые мужчины с винтовками наперевес. Рядом с нами корчится в пыли смертельно раненый красноармеец, меня спасло то, что Асланбек упал на меня, и, прижав всей своей тяжестью к земле, буквально своим телом прикрыл от пуль. Правильно, полковник строго-настрого приказал беречь радиста от всяких случайностей: ведь ненавистный Чермоеву фриц – ключевая фигура в радиоигре. - Это ты завёл нас в засаду, я предупреждал Петрова, что фашистам нельзя доверять! – орёт на меня Чермоев. - Как бы я смог сговориться с абреками, рассудите здраво! – пытаюсь оправдаться, а сам думаю « вот уж нашёл приключение на свою задницу, сказав чекистам про склад. Теперь бандиты перестреляют всех: на мне русская гражданская одежда, я для абреков всего лишь один из ненавистных русских оккупантов » Окружающие нас чекисты спешно отползают за подходящие укрытия и занимают круговую оборону. Капитан показывает мне глубокую воронку от бомбы, и мы вместе скатываемся в неё; там уже сидят ефрейтор Чобот и Нестеренко. Благодаря часовому, ценой своей жизни предупредившего нас о нападении, врагам не удалось тайком подойти к нам вплотную. Сейчас их позиции от наших отделяет широкая полоса открытого пространства на месте сгоревшего кукурузного поля. Но бандиты пока не могут её преодолеть, они залегли под огнём « Дегтяря », из которого их яростно поливает один из чекистов. Всё это происходит у нас на правом фланге, мы находимся несколько выше по склону и поэтому нам видно всё как на ладони. Но вот один из абреков, пользуясь пересохшим арыком как естественным укрытием, ползком сбоку подбирается к пулемётчику и кидает в него нож… вскрикнув, красноармеец отваливается назад… бандит уже готов схватить ручной пулемёт и направить его смертоносный огонь в нашу сторону, но меткая пуля Чобота срывает его намерения. - Ребята, прикройте огоньком! – кричит Серёга и кидается к «Дегтярёву».

-70-

Он движется большими прыжкам и перекатами, от развалин одного дома к забору другого, вражеские пули взбивают фонтанчики пыли под его ногами, но вот, наконец, он хватает пулемёт и даёт длинную победную очередь в сторону бандитов. Отчаянный героизм Нестеренко отчасти спас положение, но до победы ещё очень далеко, внезапная гибель пулемётчика сдвинула чашу весов не в нашу сторону: пока пулемёт молчал, врагам удалось мелкими перебежками продвинуться вперёд. Над нами свистят вражеские пули, абреки ведут огонь из развалин дома, стоящего метрах в тридцати от нас. Пытаюсь выглянуть и оценить обстановку, но капитан с силой прижимает мою голову к земле: « Лежи тихо и не рыпайся! Помни, чуть что не так, я тебя пристрелю! » - Не сомневаюсь! – огрызаюсь я. Прекрасно понимаю, если абреки будут одолевать чекистов, капитан пристрелит меня, чтобы пленный немец не попал обратно в банду. Получается, единственная моя надежда остаться в живых это … молиться за победу русских! Тем временем боевая обстановка вокруг накаляется: но пока Чоботу и капитану удаётся поддерживать довольно плотный огонь, бандиты не могут перейти в атаку на нашем участке, они вынуждены отстреливаться, прячась за развалинами дома. Но вот Чобот вскрикнул и, выронив оружие, схватился обеими руками за грудь, по левому карману гимнастёрки стремительно расползалось алое пятно, на губах выступила кровавая пена. - Плохо дело! – крикнул Чермоев, теперь он был вынужден один отбиваться от пятерых нападающих. Я видел смуглые бородатые лица абреков, высовывающиеся из - под прикрытия стены, и понимал, что вот-вот они ринуться на нас в атаку. Плохо ещё и то, что капитан неэкономно расходует патроны в своём автомате: как только кто-то из абреков пытается высунуться, Аслан тут же начинает щедро поливать пространство свинцом. Да, ему удалось уже таким образом полностью вывести из строя одного из нападающих и подстрелить другого, но всё равно, я бы на его месте старался бы бить прицельными одиночными выстрелами. Только фокус в том, что наш немецкий МП- 40 не имеет переводчика стрельбы с очередей на одиночные выстрелы, и стрелять из него одиночными надо уметь! Ну вот, как я и предсказывал: как раз в этот момент в магазине чермоевского автомата кончились патроны! Капитан вынул из-за голенища сапога новый рожок и стал суетливо перезаряжать, рыча что-то по-чеченски, но от спешки руки у него тряслись и чёртов рожок никак не хотел вставать на своё место! Тем временем счёт шёл буквально на секунды: заметив замешательство с нашей стороны, нападающие выскочили из своего укрытия и со штыками наперевес ринулись на нас! Я видел их распяленные в крике рты и блестящие гранёные жала штыков, жаждущие нашей крови.

-71-

Но это рассказ длиться так долго, на самом деле всё произошло почти мгновенно; я думал уже не головой, а руками: мои руки сами выхватили винтовку из под ног погибшего красноармейца, я высунулся из воронки и почти в упор выпалил в подбежавшего ближе всех абрека. Ах, если бы у меня в руках был мой верный МП – 40, я смог бы очередью положить сразу всех троих, но на перезарядку винтовки требовалось драгоценное время, которого у нас уже не было! Приятель убитого мною абрека с яростным воплем ринулся на меня со штыком, чёрт его знает, почему он не выстрелил, но это спасло мне жизнь. Я увернулся от штыка и прикладом выбил оружие из рук врага; впрочем, это мало охладило его пыл, чертяка ринулся в рукопашную. Мы упали на дно воронки, ожесточённо молотя друг друга кулаками, он был коренастый мужик лет сорока, сила его была примерно равна моей, но он дрался со свирепостью дикого вепря. Я отбивался как мог, но он навалился на меня всем своим весом, его пальцы клещами сомкнулись на моём горле, я силился оторвать их, но тщетно; я уже начинал хрипеть и задыхаться, как вдруг тело нападавшего обмякло – это Аслан, расправившийся со своим противником, пришёл мне на помощь. Он изо всей силы ударил моего врага прикладом (его же винтовки ) по голове и, кажется, раскроил ему череп, потому что тот более не подавал никаких признаков жизни.

Рассказывает старшина Нестеренко:
Тем временем бой подошёл к концу, часть банды была перебита, оставшиеся поспешно отступили и растворились в густом лесу. Мы пересчитали своих оставшихся в живых бойцов, оказали помощь раненым и осмотрели трупы убитых врагов. Петров перевернул на спину тело убитого Чермоевым абрека и аж присвистнул от удивления. - Аслан, ажа (гляди ), узнаёшь его ? - Вот шайтан, это же один из наших милиционеров, он ещё с вечера отпросился в аул на поминки к родне. - Вижу теперь, какая у него милая родня, именно он навёл на нас банду. Хорошо хоть предатель не знал точного места, не то бандиты бы опустошили тайник раньше нас! А так они дождались, пока мы любезно откопаем для них оружие, расслабимся после работы, и подло напали! - Нет, но кто бы мог подумать, что этот малый окажется предателем: из бедной крестьянской семьи, член партии… - Да, иной раз невозможно предсказать, чего стоит ожидать от человека! Вот наш фриц, например. - Да уж, Гроне сегодня отличился! - потрясённо сказал Чермоев, обращаясь к пленному.
– Честно говоря, когда ты схватил винтовку у Чобота, я подумал, что ты развернёшься и выстрелишь в меня. - Клянусь, и мысли такой не было! – ответ Пауля был абсолютно искренним.

-72-

Тогда капитан широко улыбнулся и спросил: « Как там будет по-вашему спасибо? Данке, геноссе, так?! » - Я тоже говорю Вам в ответ « Баркалла », ведь Вы тоже сегодня дважды выручили меня! – улыбнулся в ответ немец. С тех пор обстановка между ними начала постепенно разряжаться, хотя Чермоев всё равно не был склонен полностью доверять бывшему противнику.

Рассказывает рядовой Гроне
После боя у заброшенного аула прошло уже два дня. Хотя на русских моё поведение в том бою произвело благоприятное впечатление, но всё равно меня продолжают держать под замком. Сижу один в комнате, от скуки смотрю в окно. На вышке томится разморенный летним зноем часовой, двое красноармейцев чинят упряжь, сидя в тени у коновязи, у их ног дремлет лохматый щенок. Нудно гудит над ухом муха, скучно, жара! Внезапно часовой на вышке встрепенулся и что-то крикнул по-чеченски сидящим во дворе, они вскочили, отворили тяжёлые кованые ворота, и во двор въехал всадник на вороном коне. Судя по реакции почтительно вытянувшихся перед ним красноармейцев, это был какой-то важный чин НКВД. Приехавший молодцевато соскочил с седла и, небрежно кинув повод подскочившему солдату, проследовал в штаб. Из дверей штаба навстречу ему уже вышел Чермоев, они дружески обнялись и расцеловались, как это делают кунаки-горцы. В этот момент они стояли совсем недалеко от моего окна, и я смог хорошо рассмотреть лицо приехавшего, которое показалось мне знакомым. Ну да, точно, эти лохматые сросшиеся брови и особенно родинка на крупном горбатом носу! Мы с Гюнтером уже дважды встречались с этим типом, но тогда он был одет не в форму НКВД, а в гражданский пиджак из добротного дорогого сукна, и нам представили его как одного из ведущих функционеров подпольной партии Кавказских братьев. Если бы в последнюю нашу встречу мы пришли бы с ним к взаимному соглашению, то оружие из тайника было бы передано именно его людям. Я точно уверен, что это именно тот человек, который вёл с нами переговоры от имени руководства ОПКБ, у меня хорошая память на лица! - А ну слезь с окна ! – это вошедший в комнату Нестеренко стаскивает меня с подоконника, схватив сзади за майку,. – Чего там высматриваешь? - Сергей, а кто это приехал? - Начальник районного НКВД Эльмурзаев, а тебе это зачем знать? – спохватывается Серёга. Мой конвоир изо всех сил старается выглядеть строгим, следуя указаниям капитана. «Правильно, этот тип Гюнтеру тоже намекал на переговорах, что занимает немалый пост!» – мелькает в моей голове. «Неужели двойной агент?!

-73-

В принципе, русские сами говорили, что среди местных кадров много предателей, но неужели даже на таком уровне? И это друг Чермоева, а что, если и сам Чермоев?» Выкладываю все свои подозрения Нестеренко, он с сомнением качает головой, но решаем доложить обо всём Лагодинскому. Рассказывает старшина Нестеренко: Асланбек был поражён, узнав о попытках своего кунака наладить сношения с немецкой разведкой. Сначала он даже бурно негодовал и высказал подозрение, что Гроне либо обознался, либо нарочно оговаривает его друга Эльмурзаева, пытаясь таким образом опорочить заодно и лично Чермоева. В пользу старого чекиста говорил также его блестящий послужной список: он отличился ещё в Гражданскую, когда дрался с казаками Бичерахова в составе чеченской Красной Армии, был членом партии с двадцать пятого года , участвовал в организации первых колхозов в Чечне. Но Лагодинский после беседы с пленным дал тому возможность ещё раз незаметно поподробнее разглядеть предателя, немец упорно настаивал на своём. После повторного допроса полковник всё же пришёл к выводу, что Гроне не врёт. Особенно его убедили несколько слов, которые Пауль запомнил из разговора Гюнтера и представителя подпольщиков. В тот раз фельдфебель спросил Эльмурзаева, почему он, которому Советы дали столь высокий пост и власть, всё же решился принять участие в восстании? Эльмурзаев ответил, что его верность большевикам сильно поколебалась после массовых репрессий и, особенно, "генеральной операции по изъятию антисоветских элементов" в августе 1937 года, в ходе которой в Чечне были арестованы более десяти тысяч человек, и уничтожено практически всё национальное руководство республики. Ещё полковника очень заинтересовали слова Пауля о том, что Шмеккер не успел лично встретиться ни с кем из ОПКБ, хотя договоренность о таких встречах была достигнута. Возник вопрос о дальнейших действиях. Можно было бы сразу на месте арестовать двойного агента, но что бы это дало? Эльмурзаев стал бы всё упорно отрицать, а улик против него, кроме свидетельских показаний диверсанта не было! Выбить из предателя правду?! Но начальник райотдела НКВД был мужчина с характером, и были серьёзные опасения, что даже при применении жёстких методов воздействия он вряд ли бы выдал своих сторонников. Тогда у полковника возник интересный план: а что, если пока оставить Эльмурзаева на свободе, и через него попытаться арестовать всё руководство подпольной партии Кавказских братьев? Задумка основывалась на том, что Чермоев, соблюдая секретность операции, не сообщил своему кунаку о захвате немецких диверсантов. Следовательно, хорошо знакомый Эльмурзаеву Гроне мог прийти к тому на явку и сообщить буквально следующее:

-74-

« Мы передали германскому командованию ваши предложения, они были рассмотрены и частично приняты. Но необходимы дальнейшие переговоры о совместных действиях, которые будут уже вестись на более высоком уровне. На это уполномочен офицер СС, который желает встретиться со всем руководством ОПКБ в условленном месте. При положительном результате переговоров вам будет оказана всесторонняя поддержка» Вот так бы НКВД и накрыло разом всё осиное гнездо! Роль гитлеровского офицера должен был сыграть отлично владеющий немецким языком Петров. - Товарищ полковник, извините, но мне эта затея кажется опасной, - гнёт свою линию Чермоев. – Единственно, что можно добиться от этого гитлеровского щенка, чтобы он из под палки передавал нужную нам дезинформацию. Человека Вы из него всё равно не сделаете, он всё равно не будет воевать на нашей стороне, он только и ждёт удобного момента, чтобы сорвать нам операцию. - Я бы с удовольствием послал вместо ершистого Гроне более податливого и сговорчивого Шаламова-Димпера, а ещё лучше нашего агента,- ответил ему на это Лагодинский – Но, к сожалению, Эльмурзаев лично встречался только с Паулем и Гюнтером. Я знаю характер Эльмурзаева, это хитрый и осторожный человек, появление незнакомца может его насторожить. На кону у нас большой куш, и я рискну доверить немцу. Тем более, что тот будет всё время находиться под жёстким контролем двух наших оперативных работников НКВД местной национальности. Ребята должны будут сыграть роли абреков из остатков разгромленной банды Абдуллы, чудом спасшихся и укрывшихся вместе с диверсантами в горах.

Рассказывает рядовой Гроне
Ох, не зря говорила моя добрая матушка, что я всегда умудряюсь найти приключение на свою голову. На кой чёрт я сказал русским про этого националиста из Кавказских братьев! Сегодня Чермоев брал меня на допрос, снова наорал на меня, слава Богу, обошлось без методов физического воздействия. Полковник Лагодинский держит своё слово, он довольно резко одёрнул капитана, когда тот по привычке замахнулся на меня. Отослав Чермоева, Лев Давидович сам спокойно объяснил, чего они от меня требуют. Я должен буду просто передать письмо Эльмурзаеву, а потом сыграть роль сопровождающего для Петрова-Шмеккера. Почему бы нет?! - Эй, фриц, ты готов? – это кричит через порог пришедший за мной Чермоев. Мне очень не нравиться эта презрительная кличка, меня аж передёргивает, когда они нас так называют. - У меня имя есть. Вы же знаете, что я Пауль Гроне, - как можно вежливее возражаю капитану.

-75-

Аслан в ответ лишь раздражённо хмыкает: « Для меня все вы фрицы одинаковые» Вместе идём к Лагодинскому, там нас ждёт уже переодетый в эсэсовскую форму капитан Петров. Н-да, вот как они представляют себе немецкого офицера, я в шоке! Репетируем наш диалог, и Владимир строит из себя преотвратнейшего персонажа: от него так и разит тупым прусским высокомерием и солдафонством. Он не говорит, а презрительно выплёвывает немецкие фразы, и физиономия под фуражкой с высокой тульей настолько мерзопакостно похожа на русские пропагандистские плакаты про кровожадных фашистов, что у любого сразу появляется желание взять кирпич и залепить по ней! Не спорю, наш Шмеккер при жизни был неприятным человеком, но оберштурмфюрер в исполнении Петрова просто карикатура! - Если господин капитан собирается играть роль нациста в театре с целью возбуждения ненависти к проклятым оккупантам, то он играет просто гениально, – говорю я, обращаясь к Лагодинскому. – Но на самом деле таких немецких офицеров не бывает. Пусть он лучше ведёт себя как нормальный человек и держится с достоинством. А ещё неплохо было бы побрызгаться одеколоном. Петров багровеет от злости и заявляет, что « пленный фриц совсем обнаглел», зато Лагодинский хохочет и советует ему принять критику к сведению. - Парень прав, от тебя на версту воняет махоркой, я же запретил курить эту дрянь! Он лично поправляет портупею на капитане и велит до блеска начистить сапоги. Ещё до рассвета тайно, в закрытой машине покидаем крепость и едем в сторону Сержень-Юрта, там высаживаемся и пешком идём до условленного места . Владимир располагается под дубом, а я с «абреками» играю роль караульных. Мне даже вручили оружие – разряженный МП-40 . Сначала пытались дать немецкую винтовку системы Маузер, но я сказал, что в момент пленения у всех нас были именно автоматы.

Рассказывает старшина Нестеренко:
Собственно, началось всё почти по придуманному Лагодинским сценарию: Гроне представил Эльмурзаеву переодетого в эсэсовскую форму Петрова, и чеченец ни на минуту не усомнился, что перед ним действительно высокий Абверовский эмиссар. Горец рассыпался в витиеватых восточных приветствиях, заверяя мнимого представителя германского командования в своём уважении и искренней преданности Рейху. Но далее Петрова ждал пренеприятнейший сюрприз. Оказывается, Эльмурзаев высказывался не от имени всего руководства ОПКБ, а только от своего собственного! Более того, он заявил, что ни господин Исраилов, ни господин Терлоев якобы не горят желанием сотрудничать с Абвером и вовсе не разделяют идеи национал-социализма.

-76-

Что якобы оба эти господина неоднократно высказывались в духе « хрен редьки не слаще », что надо понимать как одинаково неприязненное отношение и к Сталину, и к Гитлеру. Лицо Петрова под немецкой фуражкой вытягивалось от удивления всё больше и больше, а высокопоставленный чекист продолжал: « Хасан сражается с большевиками, но он не хочет жить также и под властью нового немецкого порядка. Вам стоит сделать ставку на другого человека, имеющего не меньший авторитет, но более преданного вам ». Эльмурзаев предложил свою кандидатуру! Сказал, что будет честно и верно служить новому порядку, если ему обещают пост начальника полиции! Выяснилось, что ни о каком выходе через Эльмурзаева на руководство ОПКБ не может быть и речи, так как его отношениях с братьями Исраиловыми давно уже пробежала чёрная кошка, принципиальные разногласия между ними стали непреодолимыми, и всякие контакты давно прекращены. Тогда оберштурмфюрер Петров поинтересовался, какие реальные силы может предоставить в распоряжение Абвера сам Эльмурзаев. Выяснилось, что немного. Итак, в тот день начальник районного НКВД был оставлен на свободе, но начались повальные аресты среди лиц, указанных им как готовых к сотрудничеству с немцами. Чуткий, как хищник, попавший в западню, Эльмурзаев заподозрил неладное и решил перейти на нелегальное положение. Его попытались арестовать в родном ауле, он оказал вооружённое сопротивлении, но видя, что уйти не удастся, застрелился из собственного револьвера. Жаль, конечно, но тонкая ниточка, потянув за которую полковник рассчитывал разом обезглавить повстанческое движение в Чечне, ни к чему не привела. Надо было срочно придумывать что-то другое. Мы чувствовали, что у Лагодинского постепенно зреет какой-то оригинальный план.

Рассказывает рядовой Гроне
Вот здорово! Русские наконец-то разрешили нашей компании воссоединиться. Селимся вместе в просторном помещении на втором этаже, решёток на окнах уже нет. В комнате стоят шесть кроватей под грубыми солдатскими одеялами. Вместе с нами для присмотра будут жить Серёга и Петров. Впрочем, они общаются с нами не как конвоиры, а по-дружески. Вечерами играем в карты. Я сам нарисовал их на плотных кусках картона от обувной коробки. Правда, мои карты сильно отличаются от традиционных: вместо валетов и королей на них красуются полуобнажённые девушки-русалки. Серый в восторге, даже Лагодинский посмеялся, когда Петров доложил ему о моих художествах. - Поможешь рядовому Саакяну стенгазету нарисовать? - предложил он
- А то у нашего горя-художника лошади больше на собак смахивают.
- Почему бы не помочь, со скуки я люблю рисовать.

-77-

К моему удивлению, Петров приносит хорошие профессиональные кисти и акварель. Разложив большой лист бумаги на полу, старательно рисую карикатурный образ бандита с кинжалом в оскаленных зубах. - Вылитый Абдулла! - смеётся майор. - А ты прямо Кукрыникс! Оказывается, у русских есть такой коллектив художников - карикатуристов. Приносит нам юмористический журнал " Крокодил" с их рисунками. Узнавая знакомые исторические персонажи руководителей третьего рейха, хохочем до колик в животе.

Рассказывает старшина Нестеренко
Все "русские" члены будущего отряда стараются побольше общаться со своими ( надеемся)" немецкими " коллегами. Вот мы с Асланбеком подсели к греющемуся на осеннем солнышке Димперу. - Что-то у тебя слишком много имён. Крис, он же Костя, он же рядовой Димпер, он же Шаламов! У настоящего джигита должно быть только одно имя и носить он его должен с честью! Так как же тебя по настоящему зовут? - Шаламов это фамилия по матери, а Димпер по отцу. Когда получал паспорт, взял мамину, так как с русской фамилией легче было в техникум поступить. - То есть в Красную армию ты пошёл как Шаламов? -Так меня же не успели призвать в Красную Армию. В июне 1941 мне было только 16 лет, я поехал на лето к брату на Украину. Хельмут служил лейтенантом в пехотном полку в маленьком городке . Мы попали в окружение, еле вырвались, неделю наша рота скрывалась в лесах, двигаясь к уходящей на восток линии фронта. Потом мы с братом пошли в разведку, напоролись на крупную группу фашистов, завязалась перестрелка. У нас кончились патроны, тяжелораненый брат и я были захвачены в плен солдатами вермахта. Офицер сразу обратил внимание на наши нерусские имена и знание немецкого языка. -И вы оба мгновенно перекрасились из Шаламовых в Димперов и заявили, что с радостью пойдёте воевать на стороне фашистов! - Зачем перекрашиваться? Хельмут всегда носил отцовскую фамилию и не скрывал, что он наполовину немец. - Тем более! И какое же звание он получил у фашистов? Небось, сразу штурмбанфюрер? - Нет, брат наотрез отказался сотрудничать с гитлеровцами и напомнил, что Бисмарк не советовал им воевать с Россией. - Но ведь потом всё-таки согласился. Где он сейчас? - Не знаю. Сначала его отправили в немецкий госпиталь, но немного подлечившись, он умудрился сбежать. - Однако! Ну а ты всё-таки почему пошёл в Бергман? - Я согласился вступить туда не сразу! - Крис явно не доволен таким поворотом разговора.
- Я согласился, когда узнал о депортации российских немцев в Казахстан. Разве это справедливо? Чем мы были виноваты? Мой папа коммунист, он воевал красноармейцем в революцию.

-78-

У нас был хороший дом в Каново, мы много и честно работали, и все наши немецкие соседи тоже. - Ну, извините! Это была вынужденная мера. В НКВД опасались, что ваши будут привечать фашистских диверсантов, поэтому и выселили,- с полным сознанием своей правоты возразил ему энкавэдэшник Чермоев. -Короче, на всякий случай выселили. А кое- кто ...- кажется, Крис хотел ляпнуть что-то насчёт соплеменников Асланбека, но потом благоразумно решил промолчать. Бедный Аслан! Кому ведомы пути господни, а тем более замыслы товарища Берия! Мог ли знать член компартии капитан НКВД Чермоев, что менее чем через два года, 23 февраля 1944 г в арестантских вагонах поедут в тот же Казахстан его земляки. И никто не учтёт ни заслуги в установлении Советской власти в Чечне его отца и дяди; ни боевые награды его братьев, полученные в боях под Киевом и Минском. Что я смогу спасти от депортации его сестру, женившись на ней. Но я ничего не смогу сделать ни для него, ни для других своих чеченских друзей, моих верных соратников по борьбе с бандитам, огульно и несправедливо обвинённых в предательстве. Даже в кошмарном сне не мог представить Асланбек, что по дороге в Казахстан умрёт его двухмесячный сын Ханпаша, названный в честь героя Сталинградской битвы чеченского пулемётчика Ханпаши Нурадилова. Что его деда, уважаемого всеми муллу, не раз пытавшегося унять распоясавшихся абреков, похоронят не в родных горах, а в заснеженной степи под Павлодаром. Но пока мы не ведали своей судьбы, и со всей пролетарской принципиальностью осуждали Димпера. Мы оба члены партии и никогда не слышали библейского " Не судите, да не судимы будете!"

Рассказывает рядовой Гроне
Пару дней спустя полковник вызвал Димпера для приватного разговора. Крис вернулся к нам в каком-то странном смятении, прямо сам не свой. - Что он тебе сказал? Русские всё-таки хотят отдать тебя под трибунал как предателя? - кинулся к нему Гюнтер, предполагая самое худшее. - Нет, вовсе нет. Полковник отдал мне письмо от отца. - Но откуда?! - Для НКВД нет ничего невозможного. Они разыскали мою семью в трудфронтовском лагере под Карагандой. - И теперь будут угрожать тебе расправой с родными? Я знал, что этим кончится! Русским нельзя доверять. - Да успокойся ты! Ни о чём таком даже речи не было. Лев Давидович просто отдал мне письмо от папы. Если хотите, я вам его прочту. И он начал читать: " Unser Lieblingssohn ( наш дорогой сынок), вся наша семья счастлива, что ты не пропал без вести, как нам сообщили в июле 1941. Твой командир написал нам, что ты был ранен в боях с бандитами и находишься на Кавказе в войсках НКВД"

-79-

-Какой твой командир ему написал? Шмеккер? А чего радоваться, что ты в НКВД?- не понял Гюнтер. - Так Лагодинский писал ему по-русски и построил фразу так, что было непонятно: схвачен я НКВД или сам служу в этих частях. Папа подумал, что служу. И слава Богу! Отец у меня коммунист. Если бы он понял, что я служу в фашистской армии, он бы умер от стыда. А потом придушил бы меня собственными руками. - Ну, именно в таком порядке ему бы это сделать не удалось, - пошутил я. -Если папаша Димпера коммунист, то ему удалось бы,- хмыкнул Гюнтер. - По своему папику знаю. Они идейные. - А что твой тоже коммунист? - удивлённо воскликнули мы. - Да. Тельмановец. Только мама развелась с ним в 1934. Но я его всё равно любил. Ну, так что там дальше в письме? - Рассказывает, как они там устроились. Пишет, что гордятся мной. Чтобы я храбро сражался с бандитами. А если пошлют на фронт, чтобы так же храбро сражался с нацистами. Говорит, что бы там ни было, но наша Родина - Советский Союз. Наши предки верно служили российским царям, мы жили здесь лучше, чем крестьяне в Германии. - Короче, благославляет на бой.- прервал его Гюнтер.- Наверное, мой сказал бы мне то же самое. - А где он сейчас? - Говорят, погиб в Испании. В интербригаде сражался с франкистами. А что интересно сказал бы мой фатер? Они с мамой вообще к России очень хорошо относились, с удовольствием работали в Грозном ( Кавказ нравился нам гораздо больше, чем туманный чопорный городишко под Гамбургом ). Мы имели много русских друзей. Родители были в настоящем шоке, когда началась война с Советским Союзом, а ещё больше расстроились, когда узнали, что я еду воевать на Кавказ. Я их успокаивал, что после победы Германии мы опять будем жить в Грозном. Я сказал, что просто тогда завод " Красный Молот" будет принадлежать Круппу, а папа с Нестеренками будут работать как раньше, просто дядя Лёша будет получать зарплату рейхсмарками. Мы ведь освободим русских от большевистского рабства. Дед Нестеренко был казак, а нам говорили, что все казаки против Советской власти. Наивный детский лепет. Ох, если бы я знал тогда, в какую кровавую мясорубку лезу, что никто не ждёт нас как освободителей. -Ну, я казак, - ухмыляется Ростоцкий. - Я шёл в вермахт и надеялся, что Гитлер вернёт казакам те земли, что отобрали красные. Уже тут узнал, что большевики отдали наши земли чеченцам. Немцы их отберут у них и снова вернут нам?! Вы когда-нибудь пробовали отобрать кость у собаки?!

Рассказывает старшина Нестеренко
К Крису у меня сначала было смешанное отношение, ведь он был немцем только наполовину.

-80-

Мать у него была терская казачка, отец из немецких колонистов. Но как клялся сам Кристиан, его отец был убеждённым коммунистом, вступившим в партию ещё в революционные годы. И сын очень боялся, что о его работе в Абвере сообщат отцу. Размазывая горючие слёзы по бледной как мел физиономии, он рыдал на допросе: « Если будете расстреливать меня как предателя Родины, ради Бога не трогайте семью! Они не виноваты, отец и братья всегда были патриотами России! ». Крис рассказал о своём старшем брате одну очень интересную историю, я бы ни за что не поверил в неё, если бы потом наши агенты за линией фронта не нашли бы ей подтверждения. Конечно, эту историю мог бы подтвердить и Пауль, сам бывший участником описанных в неё событий, но … кто же поверит пленному немцу! А сам Димпер-Шаламов рассказал нам примерно следующее: В середине лета 1941 года рота его брата охраняла железнодорожный мост около маленького украинского местечка, большинство местного населения которого составляли евреи. Воинская часть, где служил брат Кристиана лейтенант РККА Хельмут Димпер, располагалась в этом городке уже несколько лет, многие военнослужащие переженились на местных. Исключение не составлял и сам Хельмут, которого чаще называли русским именем Гриша. Был бурный роман с местной красавицей Цилей, буквально за месяц до начала войны друзья отгуляли на его свадьбе, и обширная шумная семья Шниперзонов радушно приняла обоих Димперов в свою родню. И вдруг война, и буквально через несколько дней городок оказывается в кольце немецких войск. Через мост сплошным потоком пошли беженцы, торопясь покинуть местность, которая вот-вот окажется под оккупацией. Воинская часть лейтенанта Димпера тоже с минуты на минуту ожидала приказа об отступлении, оборонять городок было бессмысленно, и отойти они могли опять же только по этому злополучному мосту. Разрушив мост, немцы могли бы надёжно захлопнуть наших в мешке окружения, мост легко могла бы разбомбить авиация, но тогда бы мост сильно пострадал, а он был нужен самому вермахту для дальнейшего наступления. В результате было принято решение послать для взрыва моста диверсионную группу из 20 человек, в состав которой входили наши нынешние знакомые Пауль, Гюнтер, Хешке и Хайнц. Как я уже говорил, старший группы Гюнтер был отличным подрывником. В его задачу входило повредить мост так, чтобы он стал непригодным для эвакуации по нему частей Красной Армии , но мог бы после их разгрома в течении нескольких дней отремонтирован сапёрами вермахта. Димпер очень колоритно описал свою первую встречу с диверсантами. Он с братом ехал на мотоцикле и застрял в глубокой луже.

-81-

Пока они пытались вытянуть забуксовавший мотоцикл, откуда-то «как два чёрта из ада » выскочили охотящиеся на «языков» немецкие разведчики: громила Хайнц обрушился на Григория, Хешке выбрал своей жертвой более субтильного Костика. Завязалась отчаянная драка, в которой лейтенанту Красной Армии удалось довольно таки сильно отколотить Хайнца; к сожалению, его младший брат оказался послабее шарфюрера и «командное первенство» осталось за нападавшими. Заткнув пленникам рот и связав, эсэсовцы оттащили их в ближайшие кусты. - Эти гады вымещали на нас всю свою злость и пинали нас ногами почём зря, - возмущённо жаловался Димпер. - Я не знаю, долго ли бы продолжалось это издевательство, но тут появился Гюнтер и велел им прекратить. Он вынул изо рта брата кляп и заговорил с ним на ломаном русском языке. Фельдфебель сказал, что прекрасно знает, что захваченный ими лейтенант входит в охрану моста, и объяснил, какие сведения от него требуются. Напористым голосом немец говорил, что русские уже практически проиграли войну, и что у скопившихся в городке многочисленных воинских частей есть только один выход – сдаться на милость победителя. Григорий молча слушал его, а в голове зрел собственный план. - Я был поражён словами брата, ведь я знал его как убеждённого коммуниста и патриота СССР, - сказал Димпер. – Но брат тихонько подтолкнул меня, и я понял, что он что-то замышляет. Внезапно Григорий поднял голову и заговорил на швабском диалекте. Он сообщил удивлённым диверсантам, что является сыном немецкого колониста и с радостью готов помочь своей исторической родине. - И они так сразу расчувствовались, что доверили ему самому пронести мины и укрепить их на фермах моста?! – удивился я. Ну, не совсем так. Григорий убедил Гюнтера, что даже вместе с ним ни одному из диверсантов не удастся проникнуть на охраняемую территорию, тем более пронести тол: всё тщательно контролируется специальными частями НКВД по охране железных дорог и пропускной режим очень жёсткий. Проникнуть к мосту с боем нечего и пытаться: ребята в синих фуражках драться за мост будут отчаянно, а сил диверсионной группы из двух десятков немцев будет явно недостаточно. Димпер-старший сказал, что есть другой способ достичь желаемого: все мосты в прифронтовой зоне заранее заминированы так, что заложенной взрывчатки вполне хватит, чтобы разнести мост в щепки. Но сам он, как опытный сапёр вполне может устроить всё так, чтобы сегодня сработали не всё заряды, и обрушился только первый пролёт моста. И если герр фельдфебель ему доверяет, то он вполне готов послужить Фатерланду. - Да, не зря вас начали выселять в августе сорок первого в трудовые лагеря, - не удержался Петров. – Так и ожидали, что вы станете активными пособниками фашистских диверсантов. - Ты не понимаешь, - покачал головой Крис.

-82-

– Напрасно ждал взрыва Пауль, сопровождавший нас с Григорием на задание. Со всё возрастающим удивлением полдня наблюдал он, как через мост движется бесконечная череда женщин с плачущими детьми на руках и пожилых людей, толкающих перед собой тележки с домашним скарбом. Там в городке, за спиной моего брата была его любимая жена Циля, и все их друзья, и её родня, и все его сослуживцы! Он потом так и сказал в лицо Паулю, что прекрасно знает, как поступили бы нацисты с еврейским населением после оккупации городка. - А тот?! - А что он мог сказать?! Сказал, что Григорий зря так думает о солдатах вермахта, на что брат ответил, что не имеет в виду лично его, но прекрасно знает, чего можно ожидать от таких, как Хешке и Хайнц. По-моему Пауль даже немного испугался, когда осознал, что расстановка сил совсем не такая, как он думал, и что на самом деле он находится не среди союзников, а в компании двух не очень то дружественно настроенных к нему солдат противника и на вражеской территории. Свои в тот момент находились достаточно далеко, а мы вдвоём с братом могли бы легко убить его, если бы захотели. Григорий отобрал у него автомат, совершенно растерявшийся Пауль уже чуть ли не со слезами в голосе вопрошал его: - Но почему ты так поступаешь, ведь я же вижу, что ты тоже немец! Я же видел твою красноармейскую книжку с немецким именем, почему ты не захотел помочь нам?! - Гроне, помочь в чём?! – строго прикрикнул на него брат. – Это ты не понимаешь, что война идёт не между русскими и немцами, а между двух идеологий. И ваша идеология для меня неприемлема!!! Тысячи немецких коммунистов сражались и продолжают сражаться с нацизмом! Разве ты не знаешь об этом?! Сильным ударом о камень он покорёжил автомат Пауля в районе затвора и швырнул обезвреженное оружие обратно в руки потрясённого владельца, затем вытряс из его подсумка все патроны. - Ты же не можешь вернуться без оружия, ведь у тебя будут неприятности. Иди и скажи своим, что нас заподозрила охрана моста, ты еле ушёл, расстреляв все патроны. Ты видел, что через мост шли только беженцы. Наша часть получила приказ держаться до конца, мы обязаны умереть в бою. Я возвращаюсь к своим. А мост наши сами взорвут завтра, после того, как всё гражданское население покинет городок. Впрочем, если хотите, можете приписать заслугу взрыва себе, только предупреждаю, что мост будет разрушен основательно, и вашим долго придётся его восстанавливать. Короче, на тот момент каждый из них: и Пауль, и братья Шаламовы -Димпер вернулись к своим. Разведгруппа доложила об успешном взрыве моста, а лейтенант Димпер участвовал в обороне города. Когда положение стало совсем безнадёжным, они постарались вырваться из кольца и двигаться на восток. Остальное я вам уже рассказывал.

-83-

- Димпер, но как же ты очутился среди диверсантов? – недоверчиво спросил Петров. Его привыкшие к перекрёстным допросам чекистские мозги уже прокручивали варианты, что Крис врёт нам, и на самом деле его сотрудничество с фашистами началось именно со взрыва моста. Но неисповедимы пути господни! Было получено подтверждение от других вышедших из окружения солдат, что братья Шаламовы действительно до последнего дня участвовали в обороне города и с боями прорывались в составе своей роты на восток. В абверовскую диверсионную группу Крис попал намного позже и чисто случайно. Можно только представить, каково же было удивление Гюнтера и Пауля! Впрочем, невольно получилось так, что теперь их с Димпером связывала тайна, в разглашении которой не были заинтересованы обе стороны. Как я понял из рассказа Кристиана, Гюнтер довольно своеобразно относился к пониманию своего воинского долга. Возможно, он не хотел лишнего риска при попытке взорвать мост и поэтому согласился со странным предложением лейтенанта Димпера .Фельдфебель был храбрым солдатом, но никогда не лез на рожон и никогда не искал приключений сам . Хотя Крис утверждал, что Гюнтер прекрасно видел, что по мосту идут одни беженцы и якобы сам не очень-то рвался взрывать этот мост. Я в эту версию верю с трудом. А Хешке с Хайнцем так и пребывали в блаженной уверенности, что мост взорвали Пауль с братьями Димпер. В конце концов ведь вся диверсионная группа получила награды за эту операцию, так стоило ли выяснять правду?! Однако, здесь стоит отметить одну особенность в отношении Хайнца, а особенно Хешке к новичку. Они даже не пытались принять Кристиана как своего, наоборот, шарфюрер не считал его равным себе « настоящим арийцем », постоянно издевался над его ошибками в немецком языке ( ведь колонисты говорят на старонемецких диалектах, которые отличаются от речи берлинца примерно так же, как речь москвича отличается от казачьего говора.) Однажды пьяный Хешке в запальчивости обозвал и Димпера, и Ростоцкого « русише швайн», дело кончилось дракой, в свалку вступили несколько дружков шарфюрера во главе с Хайнцем, потом Гюнтер и Пауль заступились за Криса. В общем, как я понял, разведгруппа жила « дружно и весело », и в перерывах между боями успешно дрались между собой.

Рассказывает рядовой Гроне
А на следующий день полковник принёс нам вести, которые НКВД получило их от своих вездесущих агентов в тылу врага. Это касалось брата Кристиана, бывшего лейтенанта Красной Армии Гуго Димпера. Оказывается, сбежав из немецкого госпиталя, Гуго присоединился к партизанам, но, естественно, под своим русским именем Григорий Шаламов.

-84-

Был отличным разведчиком, часто появлялся в украинских сёлах в немецкой форме. Но прокололся на слабом знании порядков в вермахте, был схвачен, снова получил предложение о перевербовке, отказался, и был зверски казнён в гестапо. - Нет! – от горестного крика Кости Шаламова дрогнули стены. – Сволочи, фашистские сволочи! Мой брат! Гришенька! Он кричал по-русски и в бессильной ярости молотил кулаками по стене, мы с Гюнтером потрясённо молчали. Только Ростоцкий решился подойти и успокоить его. - У тебя есть шанс отомстить фашистам за брата, встав на его место! - сказал полковник Лагодинский – Красная Армия ждёт тебя. Перед сном Петров рассказал нам о некоторых интересных фактах. Оказывается, отец дал новорожденному сыну Асланбеку Чермоеву имя своего друга Асланбека Шерипова, впоследствии ставшего командиром " Чеченской Красной армии "и героем революции. - Он что однофамилец нашего бандита Майрбека Шерипова ?" - заметили мы. - Не однофамилец, а родной брат! - поразил нас майор. -Как так?! -А вот так. Один брат проливал кровь за установление Советской власти в Чечне, а Майрбек предал её и память брата. Советская власть дала ему высшее образование и высокий пост. А он воткнул нож в спину. -Но я знаю, что в конце тридцатых НКВД были расстреляны многие враги народа. Как же бдительные органы прозевали такого волка в овечьей шкуре? - задал логичный вопрос Ростоцкий. - Так его действительно арестовали в 1938, а в 1939 выпустили. И даже назначили председателем Леспромсовета ЧИАССР в 1941. Но уже в октябре того же года он ушел в горы и стал сколачивать банды. - Вам бы сейчас было намного легче, если бы ваши чекисты тогда его шлёпнули. - Вряд ли. Просто на его месте сейчас был бы другой. Перефразируя великого Маркса можно сказать" Призрак бродит по Чечне - призрак антисоветского мятежа". - То есть местные в любом случае бы начали этот мятеж? -Начали?! Да они его и не заканчивали толком со времён Ермолова. Они постоянно бунтуют. После революции у нас поднял мятеж имам Гоцинский. Кстати, один из его недобитых сторонников мулла Джавотхан сейчас сотрудничает с Шериповым. Майрбеку выгодно опираться на религиозные авторитеты. - Чего же горцам не хватает? Мы часто заходили в аулы, живут они не бедно. Скажем так, получше белорусских крестьян,- заметил Гюнтер. - Вы с вашим немецким уважением к законной власти это вряд ли поймёте, - пожал плечами Петров- По-моему, они готовы ненавидеть любое государство. Думаете, если Германия завоюет Кавказ, то они успокоятся?! Вон съезд горцев даже выпустил в июне 1942 г. «воззвание к чечено-ингушскому народу » в котором говорится, что "кавказцы ожидают немцев как гостей и окажут им гостеприимство только при полном признании ими кавказской независимости".

-85-

И намекает, что если Германия не предоставит им самостоятельности, то получит только" новый виток национально - освободительной войны" Точно тебе говорю - вы с ними передерётесь на этой почве. И потом наступит ваша очередь гоняться за ними по горам в составе батальона СС! И до-олго будете гоняться, лет сто! -Зачем? Мы бы просто сожгли бы все аулы и точка! Не, ну мы бы лично в этом не участвовали! Чего вы все так на меня уставились! - поёжился бравый фельдфебель. - А вот ребятки Гиммлера поступают с партизанами именно так. - И как успехи? - У них или у партизан? - ухмыльнулся я. - Честно говоря, с переменным успехом. - Вот видишь! Вы не сможете справиться с местными в горах. - Тогда для Германии выгоднее заранее руками НКВД придушить этих бандитов, - делает неожиданный вывод Гюнтер. - Ладно, давайте спать! Шлафен зи битте! Я послушно вытянулся под тёплым одеялом, но сон ко мне не шёл. Я лежал, уставившись в белёный потолок и думал: "Надо же, как символично: тёзка погибшего революционера сражается с его братом-бандитом. И оба яростны и непримиримы в сознании своей правоты. Кровные враги, мстящие друг другу и по древним законам гор, и по законам классовой ненависти. Линия фронта в Чечне проходит не там, где окопы воюющих армий, и даже не между нациями. Линия фронта кровавой рваной раной проходит по сердцам людей. Вчерашние мирные соседи вдруг оборачиваются опасными врагами, глава сельсовета или начальник райотдела милиции оказывается главарём банды, за которой ему же и поручено охотиться. Сын на отца, брат на брата. Боже, в какое осиное гнездо мы попали! Кстати, Гюнтер прав. Почему бы нам в самом деле не помочь НКВД разобраться с бандитами?! Со своими мы воевать не собираемся, а эти двуличные союзнички в папахах оказывается и нам в спину нож готовят! Оказывается, вот какие планы были у их главарей!

Рассказывает старшина Нестеренко
Через неделю Лагодинский даёт мне краткосрочный отпуск, чтобы съездить в Грозный и навестить родных. Советует взять с собой Владимира с Асланбеком и парашютистов, выделяет нам машину. Мы не опасаемся, что пленные убегут - это глупо. Они очень хотят побывать в городе, но просят выдать всем нормальную одежду: немыслимо ехать в фашистской форме - горожане их разорвут. -" Нормальная" - это какая? - уточняю я. - Четыре гражданских костюма, да ещё подходящих размеров взять неоткуда. Но зато у нашего каптернамуса есть новенькие комплекты хэбэ. Притаскиваю со склада четыре комплекта красноармейской формы, естественно без знаков различия. Ростоцкий надевает русскую форму с удовольствием, даже вертится перед зеркалом.

-86-

Димпер-Шаламов одевается привычно, он ведь начинал службу в нашей армии. Даже Пауль уже особых фокусов не выкидывает. Только скроил гнусную рожу перед зеркалом и показал тельмановское приветствие "Рот фронт". Гюнтер хотел дать ему по шее, но шутник увернулся и спрятался за мою спину. Ну, вот все готовы. Переоделись, такое впечатление будто "сбросили лягушачью шкурку" как в сказке и стали людьми. Сжечь бы эту самую шкурку, но даже в сказке волевые методы до добра не довели. Час езды по разбитой горной дороге, ещё полчаса по равнине, и наша полуторка подъезжает к окраине города. Всюду видны следы ужасного пожара. Вспоминаю свои впечатления о первом массированном налёте немецкой авиации на Грозный. Около пяти вечера заревел сигнал воздушной тревоги, затем мы услышали натужный гул моторов. С юга-запада, под углом к Старопромысловскому шоссе подходили несколько десятков бомбардировщиков Юнкерсов и Мессершмитов - истребителей прикрытия. Захлопали выстрелы наших зениток, но всё - же большей части вражеских самолётов удалось прорваться к окраине города. На подходе к цели они разделились. Первая пара, сначала круто взмыла вверх, а затем начала пикировать на заводские корпуса, следом за ней манёвр повторили остальные. От их брюха отделились чёрные точки авиабомб. Нефтяные промысла превратились в море огня. Горело всё: огромные открытые хранилища с сырой нефтью, цеха, мастерские, склады и даже сама земля, годами впитывавшая нефтепродукты. С адским грохотом взрывались многотонные резервуары с бензином и керосином. Это случилось около пяти часов вечера, то есть во время пересменки. Я думаю, время было выбрано не случайно, ведь именно в этот час на заводе сосредоточивается максимальное число рабочих, поэтому число жертв бомбардировки резко возросло. С севера появились наши истребители, их было меньше, чем немцев, но сталинские соколы отважно вступили в бой. Несколько вражеских самолётов были подбиты и врезались в землю. Нервы у их оставшихся в живых коллег не выдержали, они спешно сбросили оставшиеся бомбы куда придётся, и ретировались восвояси. Благодаря отваге наших лётчиков и зенитчиков часть германских стервятников не вернулась на свой аэродром. Огонь тушили все: и городские пожарные команды, и воинские части. Но унять разбушевавшуюся стихию было невозможно. Густой черный дым окутал город, закрыв солнце, его шлейф достиг даже Гудермеса, находившегося в 40 км от Грозного. Огонь погас только через несколько дней. Наша машина ехала по свежему пожарищу, выглядевшему как картины Дантова ада. Вокруг громоздились взорванные нефтебаки, исковерканные, выгнутые невообразимой силой в жарком пламени металлоконструкции, в воздухе витал неистребимый запах гари, даже почва была покрыта остекленевшей от высокой температуры коркой.

-87-

Пустыми глазницами окон глядели почерневшие от копоти полуразрушенные корпуса зданий. Чёрными обгоревшими скелетами стояли вдоль дороги деревья. Ребята были потрясёны масштабами разрушений. Всем троим Грозный почти родной. Пауль и Алёша провели здесь детство, а Крис юность. Все трое помнят красивейший южный город, утопающий в зелени садов. А что с ним стало после налётов фашистской авиации! Пусть ощутят свою вину, возможно, их донесения тоже наводили самолёты на цели. - Не ваши ли донесения наводили самолёты на цель? – обвиняющим тоном говорит Чермоев. Никаких донесений не нужно было. Цели назначали по воздушным фотографиям даже для ночных бомбардировок. Грозный бомбили днём, – пытается оправдаться Гюнтер.

Рассказывает рядовой Гроне
Говорим о судьбе некоторых общих заводских знакомых. Боже мой, я-то думал, что гражданское население эвакуировано из города. Оказывается, наше люфтваффе бомбит не только заводы, но и жилые кварталы. Разбомбили дом в Заводском районе, где мы раньше жили. И дом напротив. Скорбно стоим во дворе около нашего разрушенного дома. "А помнишь?! Помнишь, как в этом дворе звучали наши детские голоса, звонко стучал футбольный мяч и азартные крики девчонок-болельщиц? А как по вечерам под старым тутовником на скамейке играл на аккордеоне и пел дядя Коля ? " -Помню. На Рыжего, что у нас вратарём был, похоронку ещё той осенью прислали. Шурка без вести пропал в первые дни войны. - Может, не убит, а в плену? Есть надежда... А Сергей продолжает медленно ронять горькие слова, словно гвозди в крышку гроба вбивает: "Ерофеевых всю семью - при бомбёжке накрыло... Из Масловых только Дашутку вынули из-под развалин. На второй день в госпитале умерла. И дядя Коля из второго подъезда... От развалин нашего дома движемся к центру города. Слава Богу, церковь Михаила Архангела цела. Её белые стены и аквамариновые купола высятся среди руин. В тишине раздаются мерные удары её колокола, словно погребальный звон по погибшим.

Рассказывает старшина Нестеренко
В комсомоле нас воспитывали как атеистов, но тут я чувствую, как колокольный звон проникает мне в самое сердце. Сняв шапку, Ростоцкий истово крестится, глядя на купола. - Зайдём в церковь, - предлагает он всем. - Но... мы как бы не вашей веры, - мнётся Гюнтер. - Ничего, БОГ он для всех один, - веско отвечает Алёша - Это люди придумали молиться ему по-разному. Благоговейно, гуськом входим внутрь храма.

-88-

Полумрак, густой запах ладана и горящих свечей, строгие скорбные лики православных святых на стенах. Сгорбленные бабульки, закутанные в чёрные платки до самых глаз, удивлённо взирают на компанию молодых людей. Пауль берёт несколько свечей, зажигает их от лампадки и ставит перед самой большой иконой. Костя-Кристиан подсказывает ему русские слова "За упокой души рабов божьих Григория, Семёна, Дарьи, Николая ... Артура... - А можно мне помолиться на немецком языке? Я лютеранин. - шёпотом спрашивает у Лёши Гюнтер. - Бог слышит не слова, а язык души. Они стоят рядом перед одной иконой: сын белого офицера и немецкий фельдфебель. Их головы опущены, губы шевелятся. О чём они говорили с Богом в эти минуты? Молили отпустить грехи, просили благословения? Позже Алёша признался мне, что примерно так оно и было : он испрашивал у Христа разрешения на сотрудничество с безбожниками -коммунистами. После идём на кладбище, разыскать могилу деда Ростоцкого - казачьего полковника. Еле находим её среди обилия совсем свежих могил. Здесь похоронены жертвы вражеских бомбардировок. На нескольких замечаем дату 1941-1942. " Одна из бомб попала в ясли, некоторых малышей спасти не удалось" - скорбно объясняет Владимир.

Рассказывает рядовой Гроне
Вы представляете, каково это - чувствовать себя убийцей невинных младенцев?! Конечно, не я сидел в кабине того бомбардировщика. Ни я сам, ни мои товарищи ( Клянусь честью! ) ни разу не подняли руку на беззащитную женщину, старика или ребёнка. Мы не насиловали, не пытали, не вешали, не жгли деревни. Но это делали солдаты в одной с нами вермахтовской форме. Или местные бандиты оружием, которое мы им привезли. Господи, прости нас! Мы родились не в той стране, и не в то время. Мы не вольны выбирать место своего рождения. Но мы вольны выбирать путь, по которому идём. И вольны покаяться в своих грехах или грешить дальше. На обратном пути Сергей предлагает заехать к его матери и сестре, они уехали от бомбёжек Грозного в село, находящееся буквально рядом с нашей крепостью. Тётя Тося работает на фельдшерском пункте, дочка ей помогает. Оказывается, Гуля всё время была так близко! Я же ещё три месяца назад мог найти её и сказать, что помню нашу первую детскую любовь и те клятвы, что давал ей, уезжая в Германию! Что я любил её и скучал, что она мне снилась ночами! Н-да... припёрся бы я к ней в форме фашистского десантника и стал бы объясняться в любви! Типа картина Репина "Не ждали". Не, ну одежду по этому случаю можно было бы и гражданскую одеть ( был у диверсантов и такой комплект), но как стал бы объяснять ей своё таинственное появление?!

-89-

Рассказывает старшина Нестеренко
Хочу пригласить друга детства к себе домой, показать матери и сестре, но он вдруг упирается: "Не пойду. Мне стыдно. Что я им расскажу о себе?" Почему-то особенно стесняется мою младшую сестрёнку. - Ну, давай я скажу, что ты немецкий коммунист, добровольно перешёл на нашу сторону и выполняешь важное задание в разведке. Его глаза загораются "Точно, Гуле это понравиться!" Он видел у меня её фотографию. Влюбился, что ли? Вспоминаю, что он ещё в детстве трепетно относился к малютке Гулико. Заезжаем в село, но сестра на дежурстве, дома одна мать. Конечно, ей врать в глаза мы не могли и рассказали всю правду. Они стояли в полутёмной кухне, на фоне заклеенных крест-накрест оконных стёкол: мать погибшего советского солдата и пленный солдат фашистской армии. Пауль встал перед ней на колени и плакал, просил прощения за Сёму. Она тоже плакала, называла его сыночком Павликом, гладила его светлые вихры, а он ловил и целовал её руки. Потом сказал, что будет работать с НКВД, что бы от него не потребовали. Позже, когда подошли Петров с Чермоевым, я рассказал им об этой сцене. На моё удивление Аслан отреагировал очень бурно и негативно. - Ну уж, Таисия Семёновна! Не ожидал я, что Вы, мать погибшего красноармейца, станете разводить сантименты с фашистом. -Аслан! - спокойно сказала моя мать. - А Вам никогда не приходило в голову, что эти немецкие мальчишки тоже жертвы фашизма? - Они сами?! Ну, это Вы, товарищ Нестеренко, загнули! - А разве нет?! Гитлер искалечил их души и судьбы. Их обманули, оторвали от дома, засунули в такую мясорубку и заставили участвовать в таких ужасах, что вон Крис даже до истерики дошёл. Ведь им всего по 19 лет, также как и Вашему старшенькому. - Мой сын сейчас героически дерётся под Сталинградом как раз с такими " мальчиками" как они. И в истерики не впадает! - презрительно фыркнул Чермоев. Это всё ваши женские нежности. - Вам трудно понять, - вздохнула мама.- Они европейцы, христиане, они немного иные. Ваши дети по-другому воспитаны, более закалённые, что ли, они твёрже воспринимают жестокие стороны жизни. Я знаю Павлика, он крольчонка не мог убить. -Вот и я говорю, что Ваши Павлик и Кристиан сопливые трусы. Поэтому немцы проиграют войну. - Асланбек, смелость и жестокость - разные вещи. - Таисия Семёновна, нам надо идти. Гроне, где ты там шляешься? Не забывай, что ты в плену, а не у тёщи на блинах! - Серёжа, Павлик, не забудьте свитера. Ночью в горах очень холодно, - крикнула нам на прощание мама Нестеренко.
Рассказывает рядовой Гроне
Тётя Тося дала нам с Серёгой два тёплых свитера из козьей шерсти. Я помню, она всегда любила вязать и даже научила мою мать.

-90-

Серёгин свитер немного поношен, а мой меньшего размера и совсем новый. Он мне чуть широковат, но длина и рукава впору "Господи, она же его для Сёмы вязала" - соображаю я. Но он погиб, ни разу не надев его. Прислоняю пушистую шерсть к лицу. Вы не представляете, что значил для меня Сёмка! Как у Пушкина " мой первый друг, мой друг бесценный ". Мы делили пополам все радости и горести, все детские тайны и секреты. Мы ни разу ни ссорились, но всегда заступались друг за дружку в драке с чужими мальчишками. Часто мы говорили посторонним, будто мы братья и, представьте, нам верили. Мы были достаточно похожи внешне, Семён был намного светлее Сергея, этакий светлоглазый шатен. Я сильно тосковал по Нестеренко, когда уехал в Германию. Среди немецких мальчишек у меня никогда больше не было такого друга. Даже сейчас, ребята из нашей четвёрки всё - таки немного не то. Я их очень люблю, я жизнью за них готов был рисковать, но Сёма...

Рассказывает старшина Нестеренко
Через рацию Пауля идёт активная передача дезинформации для фашистского командования. Передаваемые материалы изготавливаются на самом высоком уровне, санкцию на передачу информации, кажется, даёт сам Берия. Тексты радиограмм разрабатываются контрразведкой совместно с Генштабом Красной Армии, а особенно важные - даже со Ставкой Верховного Главнокомандования . Причём на 10-15% эти сведения правдивы ( иначе не вызовут доверия). Но что-то Абвер всё-таки беспокоит. Приходит указание "Немедленно новый шифровальный лозунг из 31 буквы: Имя командира из" Бергмана ", кличка его собаки, фамилия секретарши и девичья фамилия жены Шмеккера. Ну, фамилию своего начальника они на допросах нам назвали - доктор Оберлендер. Это был кадровый офицер разведки и крупный специалист по восточным вопросам, а звали его Теодор. Кличка собаки и фамилия секретарши тоже особого затруднения не вызвала. Но вот как звали в девичестве фрау Шмеккер фрицы усиленно вспоминали всей группой. Чётко помнят, что оберштурмфюрер частенько ругал своих тестя с тёщей за жадность: якобы он женился на их толстухе Эльзе только ради богатого приданого, а пивной заводишко обанкротился в первый же год. Вспоминают почти как " лошадиную фамилию" по Чехову: то ли Зильберштейн, то ли Зильберштайн, то ли Зальдерштайн. После долгих споров останавливаются на втором варианте. Вроде прокатило! Одно странно, наших фрицев Абвер никак не информировал о высадке следующего десанта. Нашими постами ВНОС (службы войск наблюдения, оповещения и связи ) было зафиксировано появление над Галашкинским районом вражеского транспортного самолёта.

-91-

Срочно вызванные с Ассинского аэродрома истребители зажали "Юнкерс-52" в клещи и принудили к посадке. Экипаж самолёта оказал вооружённое сопротивление прибывшим на место посадки чекистам, а затем немцы подожгли самолёт. Почти все лётчики были убиты, а тяжело раненый стрелок-радист был взят в плен.

Рассказывает рядовой Гроне
Посреди ночи меня неожиданно подняли с постели. - Что случилось? - быстро одеваясь, спросил я у конвоира. - Придёшь, узнаешь, - неопределённо буркнул он. Как ни странно, идём не в штаб, а в госпиталь. Нас встречает печально знакомый мне старший лейтенант Джапаридзе: "Будешь переводчиком! Надо срочно допросить пленного лётчика! " Вот эта новость! Участвовать в допросе, да ещё в паре с таким как Гия! Он и сам сознаёт своеобразие момента и ухмыляется. Захваченный лётчик лежит в отдельной маленькой комнатушке: это молодой худощавый парень не старше меня, с бледным от пережитых страданий лицом, его голова и грудь наспех перевязаны, на бинтах запеклась кровь. - Спроси, где они выбросили десант и сколько человек, - командует старлей. Склоняюсь к раненому и повторяю вопрос по-немецки. - Я не знаю. Я только бортрадист. Командир знал, - чувствуется, что парню трудно говорить, голос еле слышен от слабости, на лбу выступили капли холодного пота. - Что он сказал? - Он не знает. - Не знает или не хочет говорить?! - кулаки Джапаридзе угрожающе сжались.- Я умею развязывать языки! Господи, неужели он посмеет бить раненого! - Он в самом деле не знает. В его обязанности не входит прокладка курса,- мой голос дрогнул. - Пожалуйста, не бейте его, он и так едва жив! - Гроне, я, кажется, просил тебя быть переводчиком, а не адвокатом! Старлей хватает меня за руку и вытаскивает в коридор. У меня полное впечатление, что сейчас тумаки, предназначенные лётчику, достанутся мне. Гия резко разворачивает меня к себе лицом: " Ты что, и в правду считаешь меня зверем?! Думаешь, я бездушный садист?! " Вот такого поворота событий я не ожидал! Потрясённо молчу. - Ладно, извини, что я так обошёлся с тобой на том допросе! Ты же знаешь, что я был сильно пьян. И у меня, чёрт возьми, была причина так напиться! Просто забудь о том случае! - Уже забыл, - говорю я. -Ладно, я уйду, а ты останься с лётчиком. Попытайся разговорить его, может он хоть что-то скажет - Но если у тебя не получится, тогда я вынужден буду расстрелять его. Эта сцена всегда производит сильное впечатление, не правда ли? Ты ведь и сам тогда сильно испугался?! - иронически улыбается Гия. "Да уж, товарищ старлей," - думаю про себя. - "Вы мастерски умеете взвинтить человеку нервы."

-92-

Тем не менее, понимаю, что это максимально щадящий для пленного вариант. Рассказываю лётчику о нашей группе и обо всём, что сам знаю о жестокости и коварстве местных повстанцев, особо упирая на их "псевдосотрудничество" с германскими войсками. Он потрясён не меньше меня. " Восточным варварам нельзя доверять! " Парень рассказал, что был сброшен десант в количестве 15 человек.

Рассказывает старшина Нестеренко
Чуть позже мы перехватили радиограмму этой группы, фашисты просили своих о помощи. Абвер возложил эту задачу на группу Пауля. При прочёсывании территории около аула Аршты из леса навстречу нашим солдатам вышел один из диверсантов и бросил оружие. По дороге он охотно рассказал о себе: он чеченец из аула Шали, зовут Асухан. Первый день войны застал его в Брестской крепости; вместе с другими чеченцами ( а их было достаточно много в составе гарнизона ) отважно сражались, невзирая на голод и жажду. Раненым, в бессознательном состоянии был захвачен в плен. Когда в концлагерь пришли вербовщики из "Бергмана", то решил вступить в отряд ради того, чтобы потом попасть на родную землю. Охотно согласился сотрудничать с НКВД, клялся кровью смыть позор плена. Конечно, у чекистов сначала были подозрения, что всё это тщательно разыгрываемый спектакль. Но Асухан подробно рассказал им всё,что знал о задании группы и о приметах её членов. Также обстоятельно он описал школу по подготовке диверсантов ( причём он никак не мог знать что все эти сведения мы можем легко перепроверить через " своих " немцев, они могли слышать ход допроса из-за тонкой перегородки ). " Он не врёт! - кивнул головой Гюнтер. " Горцев- диверсантов действительно готовят в рамках " предприятия Шамиль " или иначе " Предприятия доктора Ланге", а этот доктор на самом деле обер-лейтенант вермахта Герхард Ланге ." Но наше руководство интересовали ещё пароли, коды, явки и шифры которые Асухан, как рядовой член группы знать никак не мог. Зато он сказал, что их группа решила двигаться в Веденский район для соединения с находящейся там бандой Мачека Байсаева. Лагодинский уехал на несколько дней в Москву, на совещание с В.С. Авакумовым и начальником 3-го отдела Г.В.Утехиным. В его отсутствие операцией руководит майор Петров. Именно у него созревает следующий план ( ведь ему обязательно надо захватить диверсантов живьём для допроса. Особенно его интересуют командир и оба радиста ) " Мы легко можем перестрелять их как кроликов, - сообщает он "нашим фрицам". - Но если вы не желаете им напрасной смерти, может, попробуете уговорить их сдаться? " Немцы нерешительно переглядываются.

-93-

Предложение русского майора с одной стороны кажется проявлением гуманизма, но ... они прекрасно понимают, что НКВД имеет в этом деле свой интерес. " Ладно, - говорит Гюнтер. - Мы с Паулем попробуем"

Рассказывает рядовой Гроне
Вечером вместе с Гюнтером едем на лошадях в сторону аула Харачой. С нами пятеро всадников - энкаведешников из местных во главе с капитаном Чермоевым, одетых в бешметы и папахи. Они должны изображать чеченских абреков из банды Сахабова. Прекрасно знаем, что за нами скрытно следует ещё несколько спецгрупп НКВД. Как говориться " шаг вправо, шаг влево карается расстрелом". В нескольких километрах от села натыкаемся на часового, выставленного фашистской группой, обмениваемся с ним условным паролем, переданным нам и им по рации Абвером. Знакомимся с остальными диверсантами. Среди них только трое немцев, также как и мы сами курсантов " Штранса", и мы их прекрасно помним по учебке. Немецкие товарищи тоже узнают и радостно приветствуют нас, что окончательно снимает настороженность у командира группы - сорокалетнего кавказца Саида с погонами полковника вермахта. "Что-то уж больно высокий чин для такого дела" - шепчет мне фельдфебель. Но ничего странного нет, оказывается, Саид прислан как координатор деятельности всех бандформирований. После победы Германии должен занять в марионеточном правительстве Чечни пост начальника полиции. Он воевал в Гражданскую войну в Белой армии, потом эмигрировал в Турцию, где попал в поле зрения германских спецслужб. Кадровый сотрудник немецкой разведки. Остальные диверсанты тоже в основном кавказцы, среди них есть дагестанцы, осетины, ингуши. Пытаемся потихоньку поговорить с немцами о добровольной сдаче в плен. «Ваша миссия бессмысленна и заранее обречена на провал. Чеченские мятежники обманывают Германию, обещая сотрудничество, а сами готовят вермахту кинжал в спину" - убеждает их Гюнтер - " Никому не нужна ваша геройская смерть. Подумайте о своих семьях ". Сначала парни в шоке и даже негодуют против самой мысли добровольно поднять руки, но потом понимают, что выхода нет. Возможно, на них подсознательно давит авторитет старшего по званию, и ребята постепенно соглашаются с ним. - Но горцы на капитуляцию не пойдут, - убеждённо говорит один из немцев унтер-офицер Кетлер - Они все из зондеркоманды, перед операцией их повязали кровью, заставив участвовать в карательных акциях в Краснодаре. К тому же все ярые мусульманские фанатики. -Так уж и все?! - недоверчиво говорит Гюнтер. Впрочем, работать с кавказцами не наша задача.

-94-

Надеемся, что наши чеченцы так же успешно уговорят своих, как и мы. Оказалось зря! Прямо перед рассветом над стоянкой диверсантов раздался громовой голос майора Петрова, усиленный рупором: "Вы окружены превосходящими силами Красной Армии. Сдавайтесь! " Немцы послушно подняли руки, но большинство кавказцев похватались за оружие. Естественно, "наши" чеченцы тоже наставили на них свои автоматы. Горячие кавказские парни горели желанием драться, кровавая бойня казалась неминуемой, и шансов уцелеть при такой стрельбе в упор ни у нас, ни у них почти не было. Казалось, сам воздух над поляной вокруг них наэлектризовался до предела, и что вот-вот ударит молния и грянет гром. Тогда Гюнтер согнутой рукой схватил Саида за горло, ткнул свой пистолет в его висок и, заслонившись его телом от бандитских выстрелов, громко прокричал: " Или ты сейчас же приказываешь своим псам сложить оружие, или я пристрелю тебя! " Конечно, это был ход ва-банк, но ведь и другого выхода не было! На наше счастье Саид оказался трусом. Побледнев от страха, он пробормотал требуемый приказ. " Громче, они тебя не слышат! - прошипел ему на ухо наш фельдфебель. Почти все бандиты нерешительно начали бросать свои винтовки на землю. Из-за кустов вышли окружившие их бойцы НКВД. И тут вдруг один из особо фанатичных бандитов с криком "Аллах Акбар!" выхватил из-за пояса гранату. Словно в замедленной съёмке я видел как она, кувыркаясь в воздухе, летит в нашу сторону. "Ложись!" - заорал Гюнтер и вместе с Саидом повалился на меня. С жутким грохотом граната рванула прямо у ног обер-ефрейтора. Нас с другом спасло то, что мы быстро легли, да ещё огромный валун, отразивший осколки. Когда я встал, оглушённый взрывом и полузасыпанный землёй, то увидел, что несколько абреков и один из немцев убиты срикошетившими осколками, а обер-ефрейтор сильно ранен. „Zum Teufel mit diesem mohammedanischen Fanatiker!“( Чёрт побери этого фанатика! ) Плохо соображая, что делаю, я поднимаю свой автомат и в ярости всаживаю длинную очередь в его ненавистную чёрную фигуру. "Соца !" - орёт на меня по-чеченски Аслан и сильным ударом сшибает меня на землю. Я роняю автомат, пытаюсь вскочить, но сильные руки Гюнтера прижимают меня вниз. „Ruhig, ruhig, nicht provozieren !“(Спокойно, спокойно, не провоцируй их!)" - шепчет он мне. Я трясу головой, постепенно приходя в себя. Красноармейцы ходят среди бандитов, обыскивая их и собирая оружие, затем прикладами сгоняют на край поляны. Но Кетлера русские почему-то не трогают; он так и стоит рядом с нами, потрясённо глядя на своих убитого и раненого товарищей. По его собственному лицу тоже течёт кровь, шальной осколок царапнул его по щеке, губы дрожат, пытаясь что-то выговорить. - Эй, у тебя есть перевязочный пакет? - дёргает его фельдфебель.

-95-

- Надо перевязать раненого. -Да пристрелить его, чтоб не мучался, всё равно не жилец, - говорит Асланбек, но натолкнувшись на обжигающий взгляд Гюнтера, машет рукой - А, делай что хочешь ! " Втроём кладём потерявшего сознание немецкого солдата на брезентовую плащ палатку и несём в грузовик. - А эти фрицы тоже с вами? - ошалело спрашивает у Петрова Саид. - Ну, если ты с фашистами, то почему бы им не быть с нами?! - логично отвечает ему майор. По прибытию в крепость командир отдаёт приказ хирургу срочно прооперировать раненого немца, но, несмотря на все старания, тот умирает. Хороним его у стен крепости, под ивой; после похорон рыдаю от горечи и опустошения. Господи, оба погибших немца были совсем молодыми парнями, ненамного старше меня. Одного из них я хорошо знал, он недавно женился. Как же так, мы ведь сделали всё возможное, чтобы избежать ненужных жертв! Diese verfluchte Granate!(Эта проклятая граната!)

Рассказывает старшина Нестеренко
По-моему наши фрицы переругались с Кетлером. Сначала они относились к нему очень дружелюбно, но после смерти раненого отношения резко ухудшились. Правда и сам унтер-офицер менялся на глазах. Из тихого, покорного, буквально дрожащего в первые часы плена, он за пару дней превратился в нагловатого и высокомерного нацистского вояку. Почувствовал, что нужен Лагодинскому, и стал буквально торговаться с ним за каждое слово. А после похорон немецкого диверсанта я стал свидетелем ссоры унтера с Паулем и Гюнтером. Гавкались о чём-то на своём языке, Гюнтер даже замахнулся на нациста, но потом ограничился длинной гневной тирадой. Спрашиваю у Пауля, чем его так задели слова Кетлера, но мой друг молчит.

Рассказывает рядовой Гроне
Пребывая в таком настроении, я попросил Лагодинского разрешить мне навестить бортрадиста со сбитого Юнкерса. Полковник легко согласился, и я отправился в маленькую каморку при госпитале, где под охраной содержался Курт Хансен. Пленный сидел у окна, подперев голову ладонями, и с тоской вглядывался в гаснущий в небе закат. При моём появлении он даже не обернулся. -Guten Abend, Kurt! – приветствую я его. – О чём задумался? «...и долгие дни сижу на берегу моря, душой иская родную страну греков» - вместо ответа продекламировал мне он. «И мыслью я не здесь, а там … Но на все вздохи мне в ответ через пучину Лишь отзыв от шумящих в море волн…»- подхватил я - Это древнегреческая поэма « Ифигения» Еврипида.

-96-

Он порывисто обернулся. - Тем лучше, что ты знаешь эти стихи. Тогда ты можешь представить себе моё настроение и не спрашивать, что со мной! - Но ничего ужасного не произошло. - По-твоему ничего ужасного?! Я чувствую себя орлом, которому сломали крылья и опутали колючей проволокой. Я так упорно стремился на фронт, наконец, попал в элитную часть лётчиков, готовый отдать свою жизнь Родине… - Главное ты остался жив! А насчёт отдать жизнь Родине - вопрос очень спорный. Стоит ли отдавать свою жизнь за чужие интересы? Я ведь говорил тебе, нас используют в грязной игре, которая ведётся вовсе не во славу нашей Германии! - Извини, но мне сейчас сложно судить об этом. Лучше скажи вот что: Вы же вроде Fallschirmjägerе,но на вас форма не десантников, а скорее горных стрелков. Но на эмблеме у вас не эдельвейс, а какой-то странный восточный кинжал. - А ты наблюдательный. –похвалил его я. - Это эмблема подразделения Бергман. Служат в нём в основном кавказцы, но есть около трёхсот немцев добровольцев, набранных, в том числе и из десантников. Таким добровольцем пошёл и я, так как очень хотел попасть в Чечню. -В качестве разведчика-диверсанта? Это тяжёлая и опасная работа. - Опасности меня не пугали, а трудности только разжигали мой пыл. Я ведь тоже в своё время рвался на фронт совершать подвиги. Я думал, что сражаясь вместе с отважными чеченскими борцами за свободу, мы поможем нашим войскам захватить Кавказ. Вайнахи представлялись мне чем-то вроде гордых свободолюбивых индейских племён, а война на Кавказе как приключения в книгах Майн Рида . Я был уверен , что после нашей победы Чечня будет процветать под мудрым руководством Германии. Но оказалось, что чеченцы хотели создать свою национальную республику, которая бы смогла жить по старинным мусульманским законам шариата и адата, и чтобы ни коммунисты, ни немецкие национал-социалисты не вмешивались в их жизнь. - Но разве возможно в середине двадцатого века продолжать жизнь по средневековым законам? -Частично им это удалось. Они мастерски научились саботировать все распоряжения официальных властей. Так колхозы они превратили в связанные круговой порукой шарашкины конторы, насадили в сельсоветы своих людей . И поныне в высокогорных районах Чечни сохраняется власть старейшин тейпов. Именно поэтому мы имели наглость ходить в тылу Красной Армии в немецкой униформе. В горах советской власти нет, и никогда не было. Но так же сложно там было бы установить и немецкий порядок! - Слушай, Пауль, – наконец решается он. – Я могу спросить тебя о судьбе десанта, сброшенного с нашего самолёта? -Разумеется, - отвечаю я и рассказываю, как мы с Гюнтером пытались уговорить парашютистов сдаться. - Да ты и сам как Ифигения.

-97-

Она ведь тоже рисковала, спасая от гибели своих соотечественников,– улыбается лётчик и декламирует – Коль брошенным сюда несчастным грекам, На бреге смерти негостеприимном, Готовишь ты спасенье и возврат - Только она была девушкой, а я парень. - Но она была не варваркой, а гречанкой, сестрой по крови греческим путешественникам. И ты точно также был заброшен в детстве в чужую страну. - Но я вовсе не ощущаю Кавказ чужой страной. Ты знаешь, когда мы очутились в Чечне то я, Димпер и Ростоцкий радостно заорали «Мы дома!» - В этом у нас с тобой большая разница. Для меня это чуждая и враждебная страна, которой управляют коммунисты. -Вот как раз из-за этого я поссорился с единственным немцем из десанта, оставшимся в живых, с Кетлером. Он заявил, что я предатель и цепной пёс русских коммунистов. - Не обращай внимания на слова этого нациста. Я считаю, что вы с Гюнтером совершили смелый поступок, чтобы избежать напрасных жертв. Кетлер просто неблагодарен. Я уходил от Курта и всё думал о его словах «Я так упорно стремился на фронт, наконец попал в элитную часть лётчиков, готовый отдать свою жизнь Родине… Бедный восторженный мальчишка, чистая, готовая к самопожертвованию душа! Давно ли я сам был так же наивен как он! И как гитлеровцы бессовестно обманывают немецкую молодёжь, натравливая их на другие народы. И ещё я думал, как всё таки отличается мягкий интеллигентный Курт от тупого солдафона - нациста Кетлера. А ведь русские зачастую судят обо всех немецких солдатах по таким как Кетлер: наглым, уверенным в превосходстве арийской расы и поэтому презирающим все остальные народы; невежественным, зато наизусть цитирующим Майн Кампф; жестоким, но трусливым. Не спорю, в вермахте полно таких, как он. Но ведь не все! Как заставить русских поверить, что мы тоже люди, что под вермахтовской униформой тоже бьётся нормальное человеческое сердце, способное на нормальные человеческие чувства! И как заставить немецких военнопленных поверить, что я не предатель, что все мои помыслы и действия направлены на благо нашей общей Родины Германии. Я действительно как Ифигения между двух берегов. И миссия моя быть мостом между этими двумя такими далёкими берегами.

Рассказывает старшина Нестеренко
Лагодинский был очень недоволен, что майор Петров посылал Пауля на задание. "Неужели Вы не понимаете, что нельзя было рисковать жизнью радиста? "Они с майором усиленно допрашивают новых пленников. А в Абвер летит шифрограмма: " Разведгруппа была окружена НКВД, героически оборонялась, но была почти полностью ликвидирована.

-98-

Спастись удалось только командиру Саиду, Кетлеру и двоим кавказцам.Смогли воссоединиться с группой оберштурмфюрера. Первый просит ваших дальнейших указаний." В душе руководства Абвера видимо продолжают шевелиться червячки подозрений. Но формально группу Лже-Шмеккера обвинить в чём-то сложно - они ведь даже не знали о прилёте новой группы. Тем не менее Центр даёт группе Шмеккера вопрос на засыпку: " Срочно сообщите свой первый пароль, с которого начали свою работу в Чечне." Пауль его прекрасно помнит и радирует " sagen sie nur die Wahrheit ( По иронии судьбы это фраза " Говорите только правду !" ) И ещё первые буквы имён всего первого состава группы, по старшинству, начиная со оберштурмфюрера. Последние четыре из них HWCA( Гюнтер, Вольфганг, Крис и Алекс.) Такой ответ вполне удовлетворяет Абвер и командование отстукивает приказ: " Людям Саида пока присоединиться к вашей группе, и вы помогаете им выполнять их задание. Но командиром объединённой группы остаётся Шмеккер." " Вот это да, - забавляются фрицы " Неужели полковник вермахта будет подчиняться оберштурмфюреру, чьё звание не выше общевойскового капитана?! "Исполнитель роли Шмеккера майор Петров ехидно ухмыляется, а Саид сидит как оплёванный.

Рассказывает рядовой Гроне :
Лагодинский велел мне и моим камерадам ежедневно навещать захваченного лётчика. Полковник надеется, что разговоры с нами благотворно повлияют на Курта. Guten morgen, Kurt! – я захожу в комнату и сажусь рядом с ним. Лётчик ещё немного слаб после ранения, но довольно быстро идёт на поправку. Молодой здоровый организм девятнадцатилетнего парня берёт своё. Приветствую его дружеским рукопожатием и с каждым днём ощущаю, как наливаются силой его руки. - Что у нас сегодня на завтрак ? Я голоден как волк. – улыбается он, блеснув крупными крепкими зубами. – Готов съесть целого мамонта! - Мамонта не обещаю, есть хлеб , молоко и пшенная каша. - Опять пшё-ёнка! – хором, смеясь, тянем мы. Немцы терпеть не могут эту жёлтую разваристую массу, но русская повариха упорно готовит её буквально через день. А вот хлеб у них в крепости пекут вкусный и молоко от своей коровы. Приказ Лагодинского, конечно, закон для нас, но я и сам с удовольствием захожу к новому пленнику. Мы ровесники, с ним очень интересно поговорить на разные темы, и мы с ним как-то сразу подружились. Курт очень любит расспрашивать меня о Кавказе. Сам он из села в центральной Германии , на Восточном фронте был всего несколько дней и поэтому представления о России у него самые поверхностные. Мне же очень приятно похвастаться своими знаниями .

-99-

Неважно, что многое я сам только недавно узнал от Петрова, о терских казаках любил поговорить Ростоцкий, что-то порассказал о колоритных местных обычаях Димпер. « Кристиан говорит, что чеченский и ингушский языки похожи друг на друга даже больше, чем русский и украинский, поэтому объединяющее самоназвание этих двух народов вайнахи , а собственное название чеченцев нохчи. – поясняю я в ответ на вопрос Курта « Точно также как русские называют нас немцами, но мы ведь Deutsch . Чеченцы очень любят говорить ,что их не смогли покорить даже орды Батыя. В Гражданскую войну казаки воевали на стороне белых, а чеченцы первое время сражались на стороне красных. Была даже так называемая «Чеченская Красная Армия », которой командовал Асланбек - старший брат нашего главаря мятежников Шерипова . Вайнахов прельстили обещания чрезвычайного комиссара Юга России Серго Орджоникидзе отдать им земли «слуг самодержавия» - Терского казачества . После своей победы большевики насильственно выселили с родных станиц 70 тысяч терских казаков. Они стали первым кавказским народом, подвергнутым депортации. Казачьи земли действительно отдали вайнахам , образовали Горскую республику. Но особой благодарности Москва от них не дождалась. Наоборот, чеченцы презрительно расценили такую уступку как слабость и потребовали поголовного выселения русских из Горской республики. Естественно, Сталин ответил на это отказом , и тогда один за одним в Чечне начали вспыхивать вооружённые мятежи . Руководили восстаниями местные религиозные авторитеты шейхи и муллы . В сентябре 1920 года Нажмутдин Гоцинский и внук имама Шамиля Саид-Бей подняли восстание в Горной Чечне и северном Дагестане . Численность повстанцев достигала около трёх тысяч пеших и шестисот конных. Малочисленные отряды Красной Армии были разбиты , а мирное русское население жестоко вырезано. Кстати , Англия и Турция занималась в то время тем же , чем Абвер сейчас – то есть присылало своих военных инструкторов для руководства мятежниками. - Это неудивительно, - отозвался Курт – Кавказ поистине лакомный кусочек для любой державы. Нефть это чёрное золото. Я слышал, чеченцы были очень недовольны , что большевики закрывали их мечети и духовные школы медресе? - Ну, так коммунисты и с христианских храмов кресты сбивали и православных попов расстреливали. Масла в огонь подлила также насильственная коллективизация . Масштабы горских восстаний были таковы, что Красная армия в ходе спецопераций теряла тысячи своих бойцов. Шейх Али Митаев объявил Советской власти «джихад», священную религиозную войну и собрал под свои знамёна 12 тысяч мюридов . Нашу интересную беседу прервала медсестра, пришедшая делать Курту перевязку. Вообще русские медики ухаживают за пленным лётчиком не хуже, чем за своими ранеными и он быстро выздоравливает.

-100-

Рассказывает старшина Нестеренко
Беспокоясь о судьбе так и не вернувшегося из Чечни "Юнкерса", немецкое командование запрашивает диверсантов о нём . Наши фрицы отвечают " По словам местных жителей над Галашкинским районом сбит большой немецкий самолёт. Члены экипажа выпрыгнули с парашютами. И мы , и русские усиленно ищем их. Вопрос в том, кто раньше найдёт." Лагодинский намеренно вводит Абвер в заблуждение относительно судьбы лётчиков. У него уже готова новая легенда. Якобы диверсантам удалось таки отыскать радиста и бортмеханика со сбитого " Юнкерса ". Смысл ?! Оба радиста из группы Саида мертвы, но они успели передать в Центр сообщение о благополучной посадке. Полковник не хочет расстаться с идеей иметь второго радиста для радиоигры. Сообщение " разведданных" от двух групп могут взаимно дополнять друг друга и казаться более достоверными. От имени Саида в Центр летит радиограмма: "Обер-фельдфебель Курт Хансен спасён, но при приземлении сломал руку и несколько рёбер. По выздоровлении использую его в качестве радиста.." Русский врач действительно лечит Курта. Пока не выздоровела его мифическая сломанная рука, Лагодинский усиленно склоняет бортрадиста к сотрудничеству, и вроде даже есть позитивные сдвиги. А вот унтер-офицер Кетлер показал себя убеждённым нацистом. Он прекрасно понял, что русские не расстреляют его и наотрез отказался давать какие-либо показания. Проведя с ним несколько допросов, Лев Давидович решил отправить его в лагерь для военнопленных. Благо нужные ему сведения он уже успел вытянуть у самого командира группы Саида.

Рассказывает рядовой Гроне
Кстати , полковник делал попытку через общение со мной повлиять на позицию обоих немцев. Но если в случае с Куртом эффект неплохой, то Кетлер, наоборот , начал отговаривать меня самого подчиняться русским. - У тебя же должен быть какой-то условный сигнал , что ты работаешь под контролем, - убеждал он меня. Тайно передай его Абверу. Я понимаю, ты боишься , что чекисты расстреляют тебя . Но скорее всего наши сами попытаются начать свою Funkspiel с русскими. Может он и был убеждённым нацистом, но мозгов у него явно было маловато. Все наши разговоры прослушивались чекистами. Хитрец Лагодинский ещё и умудрился использовать двусмысленную ситуацию для того , чтобы проверить меня . Оказывается , я работал не в прямом эфире. Все мои радиограммы записывались на магнитофонную плёнку и тщательно проверялись . Никакой лишней информации , даже точки я не мог передать просто физически.

-101-

Впрочем, я даже не пытался, и полковник оценил это. Однажды он вызвал меня к себе и с улыбочкой объяснил, почему так внезапно прервал мои контакты с Кетлером. «Даже не думайте обмануть меня, - мягким голосом, в котором однако чётко проглядывали стальные нотки, предупредил он « В той школе разведки, где вы все ещё только учитесь , я уже давно преподаю. Есть у русских такая присказка. Я думаю , ты сам умный мальчик и всё прекрасно понимаешь. Но честно скажу , если что , мне будет очень жаль отдать приказ о твоём расстреле. Ты мне очень нравишься и даже чем-то напоминаешь моего сына. Договорились ? » . Рассказываю об этой истории Курту, он реагирует: «Да уж, я и сам понимал, что Ваш полковник мягко стелет, да жёстко спать.» Естественно, подобные разговоры мы стараемся вести не в прослушиваемой комнате. Лётчик чувствует себя уже практически здоровым, и ему разрешили выходить на свежий воздух. Как хорошо на воле, даже если свобода эта ограничивается стенами крепости! Стремительно взбегаем по крутой боковой лесенке на плоскую крышу трёхэтажного строения , расположенного в самом центре двора. Оттуда открывается превосходный вид на горы. Покрытые густым лесом изумрудно-зелёные хребты вздымаются за стеною стена, и словно застывшие волны тянутся к горизонту. Вверху небо невероятной синевы с клочьями белоснежных облаков , а внизу неумолчно шумит горная речка . Холодные хрустальные струи , пенясь , перекатываются через огромные валуны в узком месте , а там , где ущелье расширяется , распадаются на несколько потоков, струящихся по широкому ложе из гальки. Мой новый друг просто заворожён величественным пейзажем. Некоторое время стоим в благоговейном молчании перед монументальной картиной матушки природы. -А на Вашхан Дароевском водопаде ещё красивее, - говорю я. – Мы были там, когда ещё ходили вместе с абреками. -Абреки это чеченские партизаны? – уточняет Курт. – А почему они так себя называют? - Абреки считаются у них народными героями, о них слагают песни и легенды. Это типа отважных индейских воинов, нападавших на поселения американских колонистов . Абреки Зелимхана грабили банки, угоняли скот… - То есть конокрады?! - Ну да. Димпер тоже говорит, что у русских конокрадов вешали, а у вайнахов это пример для подражания. Что ты хочешь, разный менталитет! - Расскажи про абреков. – просит лётчик. И я начинаю рассказывать, припоминая то, что слышал от курсантов-кавказцев из Бергмана: «В начале 19 века вайнахи вели себя на Российских границах также как индейцы в Америке. Как апачи нападали на поселения белых колонистов, точно также чеченские джигиты постоянно устраивали набеги на казачьи станицы , жгли их и вырезали жителей , грабили , воровали людей в рабство. Впрочем , у джигитов не было иных средств чтобы прокормить свои многочисленные семьи.

-102-

В горах из-за отсутствия пахотной земли и сурового климата нет возможности заниматься мирным земледелием! Ветеран войны с Наполеоном, генерал Ермолов стал в 1816 г главнокомандующим российских войск в Грузии и убедил императора Александра 1 усмирить горцев силой оружия. Начались Кавказские войны . Генерал проводил тактику выжженной земли , жестоко разрушал непокорные аулы и уничтожал всех их жителей, , постепенно оттесняя чеченцев всё глубже в горы. - Действительно, очень похоже на то, как янки поступали с краснокожими. - подтвердил Курт. – И та же непримиримая жестокость с обеих сторон. -И так же как белые колонисты селились на землях согнанных в резервации индейцев, так же между Тереком и Сунжей насаждалось казачество, для чего переселялись тысячи крестьян из центральной России. – продолжил свой рассказ я . - Именно Ермолов основал крепость Грозную, из которой потом вырос город Грозный, строил укрепления , дороги, мосты. Но вайнахи не смирились. Во главе мятежников стал имам Шамиль, объявивший русским священную войну газават. Он обладал незаурядным военным талантом, его армия достигала тридцати тысяч человек , у него были даже пушки, которые отливали здесь, на заводе в Ведено . При Шамиле на Кавказе было создано неподчиняющееся России мусульманское государство имамат .Собственно к этому сейчас и стремятся горцы! . И это было ровно сто лет назад , в сороковых годах девятнадцатого века, что глубоко символично для вайнахов. - Но судя по тому, что Чечня всё-таки осталась в составе России Шамилю не удалось победить. – сделал логический вывод мой друг. - Российский император смог выставить против Шамиля армию в двести тысяч человек. Весовые категории борцов были явно неравными! Имам был окружён и сдался русским на почётных условиях, а после в плену даже принёс присягу на верноподданство России. - Значит русский Голиаф покорил Кавказ? - Да, вплоть до революции наступило относительное спокойствие. Но по рассказам деда Ростоцкого оно достигалось тем, что царь фактически подкупал горцев . Чеченскую знать , старейшин тейпов и племён назначали чиновниками и жаловали им дворянские звания, а беднякам бесплатно раздавали продовольствие и одежду. Царское провительство мало вмешивалось во внутренние дела горцев, сохраняя в горах привычный уклад жизни и религию. Но надо сказать, что в Чечне всё равно продолжали существовать многочисленные мелкие банды и отдельные бандиты («абреки»). Гарнизоны русской армии, казачьи станицы располагались в основном по реке Терек, отделяя тем самым Чечню от остальной России. -Эй, вы на крыше что ли? – раздался снизу голос Димпера, а затем его взлохмаченные рыжие волосы возникли над парапетом. Вместе с ним на крышу поднялись все остальные : Гюнтер, Ростоцкий и Нестеренко.

-103-

- Классное местечко вы себе выбрали, - одобрил он. – Обрыв, река и облака … - Того гляди намнут бока …- продолжил я знакомую шутку. - Это вы о чём? – не понял Курт. – Переведи. - Да так, о своём, о девичьем, - заржал Серёга. – Учите русский, чтобы понимать юмор! Яблоки будете ? Тётя Тося передала со своего сада. Он кинул нам каждому по крупному спелому яблоку, и мы с удовольствием вгрызлись в их румяные бока . Яблоки громко хрустели под нашими крепкими зубами, они были такие сочные и вкусные , словно вобрали в себя всю свежесть щедрой кавказской осени. Господи , как хорошо сидеть так в компании друзей, любуясь наступающим закатом и вдыхать пьянящий, настоянный на альпийских травах горный воздух! Словно и нет никакой войны , словно все мы просто мирные туристы на турбазе.

Рассказывает старшина Нестеренко
Внезапно со стороны заходящего солнца появились шесть чёрных точек. Они стремительно росли и быстро превратились в пару самолётов с чёрными крестами на крыльях. Их преследовали четыре краснозвёздных ястребка . - Ме – 109 и Як -1 - опытным глазом сразу определил Курт. – Или разведчики или свободные охотники, попались на глаза русским из ПВО. Немецким лётчикам пришлось принять бой практически прямо над нашими головами. Не, ну понятное дело - каждый болел за свою команду, как на футбольном матче. Впившись глазами в стремительные силуэты мессеров и яков, мы громко комментировали происходящее . Бой оказался скоротечным. Буквально на первой минуте ведущему фашистской пары удалось зайти в хвост нашему ястребку и всадить пулемётную очередь в его хвостовое оперенье . Но наш русский ведущий , горя желанием отомстить за товарища, сам перешёл в атаку и поймал немца в прицел. « Давай, быстрее уходи из под его выстрела! - кричал Пауль, подпрыгивая от возбуждения. - Чего же уходи, - возмутился я. Пусть он не успеет уйти, подлюка, ведь он только что чуть не убил нашего! Но, видимо, фриц был матёрым асом. Сделав крутой вираж, он всё таки выскользнул из под прицела ведущего русской пары. Зато от нашего самолёта, подстреленного фашистом , потянулся густой шлейф дыма. Теряя высоту , бедный ястребок устремился к земле. Слава Богу , лётчик успел выпрыгнуть с парашютом, белый купол медленно опускался над лесом за крепостью. И тут точно как болельщики при забитом голе фрицы заорали своё «Гут гемахт, камерад!» (хорошо сделал, товарищ!) На их лицах был такой восторг, словно они фанаты на стадионе, и их любимая команда выиграла кубок! Я медленно развернулся и от всей души влепил Паулю по роже.

-104-

Он аж перекувыркнулся в полёте и с ошалелыми глазами сполз по стенке. Немцы замолчали, как по команде. Курт даже опасливо отодвинулся от меня. - Съешь хотя бы лимон, чтобы у тебя не была такая довольная харя. – крикнул я Паулю. Пошатываясь, немец встал. Из носа хлестала кровь, заливая воротник мундира. - Ты же не думал, что я буду болеть за ваших пилотов. – криво улыбаясь, спросил он. - Но ты хотя бы держи свои чувства при себе, - сердито ответил я. – Возьми платок и уйми кровь. Мы все немного отвлеклись от воздушного боя, а там тем временем наш лётчик сумел таки сравнять счёт. Одна из вражеских машин задымила и свалилась в штопор. Маленькой куклой от него отделился пилот и на парашюте стал опускаться почти прямо на крепостные стены . Солдаты из гарнизона нашей крепости наперегонки рванули к месту его приземления . Немецкий лётчик был не слишком молод, среднего роста, с прямой осанкой и жестким волевым лицом. Слегка опустив голову, он стоял в плотном кольце красноармейцев На шее у него красовался рыцарский крест. Матёрый стервятник ! По-моему Курт что-то сказал своим по его поводу , возможно он даже знал сбитого . Но нашим немцам не позволили даже приблизиться к лётчику. Лагодинский с Петровым сами быстро допросил пленного и отправили на машине в Грозный После Петров возмущённо рассказывал нам: «Представляете, заявил, что он никакой не фашист и вся политика Гитлера ему по барабану. К русским он никакой ненависти не испытывает , но есть стремление увеличить — Abschusslieste- личный счёт сбитых самолётов . Для него это как спорт , набирает очки . -Понимаете, это действительно так. Большинство наших пилотов видят в войне настоящий мужской спорт и стараются воевать как джентельмены. – тщательно подбирая слова , прокомментировал Курт. - А мы дерёмся без правил, как в уличной драке. Когда в тёмном переулке на тебя нападает грабитель и убийца , все приёмы хороши.- намеренно грубо заявил я. - Как у Толстого «поднимается дубина народной войны и крушит врага до тех пор, пока ни одного не останется на нашей земле». - поддержал его капитан. - Это точно, ваши дерутся с гораздо большей ненавистью и остервенением, - покачал головой Гюнтер. - А вы чего ожидали? Припёрлись на нашу землю как захватчики и думаете, вас хлебом солью встречать будут? Знаешь, как в песне «Пусть ярость благородная вскипает как волна! » Фрицы молча переглянулись, но ничего не ответили. В воздухе повисла гнетущая тишина.

Рассказывает рядовой Гроне
… но в голове у меня продолжали крутиться эти мысли, и я вспомнил одного из моих школьных друзей, ставшем впоследствии пилотом люфтваффе.

-105-

Его звали Николас Шмидт, но в школе все звали его просто Ники. Ники рассказывал мне, что пятилетним мальчишкой впервые увидел в небе самолёт и буквально влюбился в авиацию. Все стены в его комнате были заклеены фотографиями лётчиков и самолётов, с потолка на ниточках свисали изготовленные своими руками модельки , а сам хозяин комнаты с горящими глазами рассказывал о воздушном бое и тут же ладонями показывал фигуры высшего пилотажа « бочку », « мёртвую петлю», « штопор «. Нам казалось, что он знал об авиации почти всё, он был ходячей энциклопедией ; он бежал на очередное занятие планеристов в Гитлерюгенде , как другие ребята бежали на свидание с горячо любимой девчонкой… Он был настоящим фанатом авиации, впрочем почти все мальчишки-планеристы были такими же влюблёнными в небо. Ибо только бешеным фанатизмом можно было объяснить то упорство, которое они проявляли ради нескольких минут полёта на собранном своими руками планере. Первое время я тоже ходил с ними : они летали на планере с крутого склона горы, на небольшой высоте и весь полёт длился считанные минуты. Но ведь для этого им приходилось буквально на себе тащить разобранный планер в на расстояние около восьми километров в гору ! Прямо как по русской поговорке « любишь кататься – люби и саночки возить ». Конечно « кататься » было обалденно : сказочное чувство свободного полёта, стремительно несущаяся под ногами земля и чувство власти над крылатой машиной ! Мы летели и ветер свистел в ушах, опьянённые полётом мы восторженно орали «Und höher und höher und höher wir steigen trotz Haß und Verbot…( Всё выше. Выше и выше стремим мы полёт наших птиц…) и не было людей счастливее нас ! Но тащить этот тяжеленный планер подобно бурлакам туда и обратно, когда от тяжести ломит спину и ноют руки, когда ладони покрываются кровавыми мозолями от канатов – у Ники и остальных хватило мужества выдержать эти испытания, я же с тремя другими шалопаями «сошёл с дистанции » и предпочли тяжёлому, но благородному труду весёлое времяпрепровождение с девочками из БДМ. Мой друг прошёл путь планериста до конца и в 1940 добровольцем завербовался в люфтваффе. Сначала его не хотели брать из-за искривления носовой перегородки – незначительный дефект, но отбор в истребительную авиацию был очень строг. Ники пришлось перенести очень болезненную и кровавую операцию, но он мог бы пойти и на большие жертвы ради осуществления своей мечты ! И он таки добился своего – стал пилотом на Фокке- Вульфе ! Правда в боевую часть мой друг попал не сразу, после присвоения звания фельдфебеля его оставили инструктором для обучения молодых пилотов. Возможно, другой на его месте был бы рад отсидеться в тылу – но Ники был не таков !

-106-

Он буквально завалил начальство рапортами об отправке на фронт и вот в январе 1942 я получил от него письмо: «Пауль, я счастлив! Меня наконец-то направили в боевую часть !!! » По соображениям секретности он не мог писать о точном месторасположении своей эскадрильи, но по отдельным деталям я мог судить, что он воюет где-то недалеко от меня на Южном фронте. Про Ники говорили, что он родился с крыльями за спиной, он чувствовал самолёт как продолжение собственного тела, у него была мгновенная реакция и и острое орлиное зрение – всё , что так необходимо « воздушному фехтовальщику ». Это его собственное выражение – Ники воспринимал воздушный бой подобно благородному и честному поединку на шпагах , с поистине мушкетёрским уважением к своему противнику. Он был спортсмен до мозга костей, пылкий , азартный , неистовый в бою , но великодушный к поверженному противнику… :08:13 Я так хотел рассказать эту историю русским, но не рискнул. Я побоялся, что Петров обвинит меня во вражеской пропаганде!

Рассказывает старшина Нестеренко
Однако на этом история с разбитым носом Пауля не закончилась. Утром меня вызвал «на ковёр» Лагодинский. Голос его был суров: - Старшина Нестеренко, почему Вы позволили себе избить военнопленного Гроне? -Так, товарищ полковник! Вы бы видели, как эти фашисты вопили от восторга, когда ихний стервятник нашего сталинского сокола подбил! Ну, душа моя этого не вынесла, я и …припечатал ему маленько. - Товарищ Нестеренко! Вы не на базаре! Вы боец НКВД и выполняете серьёзное задание по работе с перевербованными вражескими агентами. Вы же не ожидали, что они , как в сказке моментально превратятся в верных бойцов за победу коммунизма ? Процесс этот долгий и сложный , через коленку ничего ломать нельзя; и я требую , чтобы Вы впредь сдерживали свои чувства . Тем более , что вы сделали это на глазах у остальных. Вы хотите испортить всю проделанную мной работу ? Посидите сутки на гауптвахте и подумайте о своём дальнейшем поведении. И тут мне так обидно стало! -Товарищ полковник, из-за какого-то пленного фашиста вы меня , бойца Красной Армии на губу сажаете ?! Волнуетесь , что они о нас подумают. А как же священная ненависть к врагу ?! - Проявляйте свою священную ненависть в бою! А бить военнопленных запрещено по приказу свыше. - Да чего там я его ударил, так слегка… - Кругом! Двое суток гауптвахты!

Рассказывает рядовой Гроне
- Однако, отношения тут у вас. Как в пороховом погребе, не знаешь когда рванёт. – подобрал красочную метафору Курт.

-107-

- Да ты не пугайся. Вообще-то русские достаточно добродушные парни, и к пленным им приказано относятся гуманно. Просто иной раз бывают приступы ярости. А так обычно жалеют, особенно их женщины. Вон девчонки как за нашими ранеными ухаживали . Просто надо их убедить , что ты не фашист , на фронт тебя загнали насильно . Но ты совсем не успел повоевать и никого не убивал. Что ты просто ещё мальчишка. - И что, у вас это получилось? Вы же Fallschirmjägerе по самой сути своей крутой спецназ, а не мягкие и сентиментальные мальчики. И вы воевали на стороне славящихся своей жестокостью повстанцев. - Да уж, жестокости в этой войне хватает с избытком. К любой благородной идее, например к освободительной борьбе, всегда умудряется примазаться кучка негодяев, для которых война это повод для грабежа или удовлетворения своих садистских наклонностей. Никогда не забуду слова одного из наших эсэсманов « Не дождусь, когда попаду на фронт. Не терпится пострелять по живым мишеням » Когда мы летели в Чечню , то искренне верили , что Шерипов и Исраиловы пламенные борцы за освобождение чеченского народа от большевистского гнёта. - А вам близко пришлось сталкиваться с лидерами бандитов? Расскажите о них. - Ну, с самим Исраиловым я пока не встречался, но наши кавказские коллеги из Бергмана кое-что рассказывали о нём. Вот послушай.- начал свой рассказ Гюнтер. - Если раньше во главе повстанцев становились в основном религиозные и тейповые авторитеты, то к сороковым годам ситуация изменилась. Старая вайнахская гвардия постепенно истреблялась чекистами , но как у сказочного дракона, вместо одной отрубленной головы тут же вырастали две новые ! Самое интересное , что зачастую мятежниками становились представители новой горской интеллигенции , воспитанные уже при Советской власти. Большевики проводили политику поддержки национальных кадров , посылали чеченских юношей в институты. Вот и выучили себе на беду ! Есть такая русская поговорка « Сколько волка ни корми , он всё в лес смотрит » Такими новыми лидерами стали братья Исраиловы, Хасан и Хусейн, получившие высшее образование в советских вузах. Братья перешли на нелегальное положение и начали ездить по аулам , агитируя и создавая боевые группы. Они создавали свою боевую организацию по типу дерева из троек и пятёрок , основным звеном были аулкомы . Исраиловы даже посылали своих представителей в соседние республики. - А как получилось, что вас послали воевать вместе с бандитами? – спрашивает лётчик. -Когда наши германские войска начали войну с СССР, чеченцы решили использовать вмешательство третьей силы в собственных интересах. Сначала вооружённый мятеж планировалось начать осенью 1941. Но ты же знаешь , наш блицкриг захлебнулся , а у чеченцев вместо организованного мятежа получились разрозненные разбойные нападения.

-108-

И тогда Абвер решил поставить во главе восставших своих людей из «Бергмана», хорошо знакомых с местными обычаями и национальными противоречиями. Командиром особого батальона «Бергман» был назначен специалист по восточным вопросам профессор Кенигсбергского Университета, кадровый офицер Абвера обер-лейтенант Теодор Оберлендер, а его заместителем зондерфюрер Вальтер фон Кутченбах. Последний родился и вырос на Кавказе в Тифлисе, умеет говорить не только по-русски, но и по-грузински. Кстати, он дальний родственник Паулюса. - Это того, что командует нашей шестой армией под Сталинградом? - Точно, его самого. Брат нашего Кутченбаха Альфред женат на Ольге, старшей дочери Паулюса и служит при его штабе переводчиком. Оба сына барона фон Кутченбаха отличные парни, без всякого прусского снобизма. Они всегда с удовольствием общались с нашими Volksdeutsche, выходцами с Кавказа. Вообще немцы, выросшие в России, несколько иные. - Это точно, в Пауле с Кристианом очень заметен этакий восточный колорит,- улыбнулся Курт. – Горячие кавказские парни, белокурые джигиты арийской крови. - Тогда уж скорее мы казаки, – встрял в разговор Димпер. - Ты ведь не знаешь, что казаки были не только русского происхождения. Были ещё казаки осетинской, армянской или грузинской крови, как предки Нестеренко. Казаки это не нация, это просто особая военная каста, получившая от царей земли на границах России. А мои немецкие родственники жили на Ставрополье в станицах, как казаки и призывались в Красную армию. Ведь начиная с девятнадцатого века Volksdeutsche несли службу в российской армии. И были отличными офицерами и генералами, смелыми дисциплинированными солдатами. - Говорят, чеченские повстанцы сами попросили вермахт о помощи, послав через линию фронта своих представителей? - Лично ко мне никто с такими просьбами не обращался, - усмехнулся Гюнтер. -Кто уж там первый предложил такой брак: то ли невеста сама жениху навязалась, то ли как то иначе было. Но безусловно, для пропагандистов Геббельса выгоднее именно такой вариант: коренные народы Кавказа ждут немцев как освободителей и наперебой предлагают сотрудничество. - Но вас послали на помощь. И как вас встретили в Чечне? - Ты знаешь, у местных есть священный обычай гостеприимства. Мусульмане считают, что каждый гость послан самим Аллахом. Поэтому жаловаться не буду: встречали нас вайнахи очень хорошо, кормили, укрывали от преследований НКВД. Вообще это щедрый, но гордый и свободолюбивый народ. Они живут по своим законам, многие из которых непонятны европейцам.

Часть4

Анекдот в студию!!!

Нравился ли этот сайт?

		всё замечательно
		хороший сайт
		хотелось бы лучше
		сайт, так себе
		плохой сайт
		всё ужасно

Результаты

Меню

Отдохни на нашем сайте

Странички на заметку

Сыновья волка

Часть 3