Сыновья волка

Рассказывает рядовой Гроне
Этот разговор произошёл примерно через неделю после боя у Итум-Калинского камня, когда мы уже вернулись на базу, и Лагодинский предоставил всем нам несколько дней отдыха. Накануне вечером мы поминали бедного Славика, наутро всё старшие члены отряда, не исключая Гюнтера, лежали в комнате с синдромом дикого похмелья. Мы с Димпером выпили меньше, но голова всё равно сильно гудела, и мы решили выбраться на свежий воздух во внутреннем дворике крепости. Погода стояла промозглая и неприятная, горы вокруг были скрыты густой пеленой низкой свинцовой облачности, но пронизывающий влажный ветер хотя бы слегка охлаждал тяжёлую после русской водки голову.

-189-

Натянув на головы капюшоны белых зимних курток, мы сидели под навесом и молчали. Внезапно послышались чьи-то шаги, и на галерее, кутаясь в меховую лётную куртку, появился Хансен. - Привет, ребята, - сказал он. У меня такое впечатление, что вы избегаете моего общества, уже два дня как вернулись с задания, но никто из вас даже не зашёл ко мне. И может, расскажете, по какому поводу у вас вчера была такая грандиозная попойка с русскими? - Расскажем, - переглянулись мы с Димпером и, вздохнув, начали свой рассказ. По мере того, как повествование дошло до ужасной гибели Славика, лицо Курта бледнело и вытягивалось всё больше и больше. - Но, Пауль, - спросил он. - Неужели ты сам видел весь этот ужас своими глазами?! - Слава Богу, нет, о подробностях казни мне рассказала Лайсат, когда мы лежали связанные. - То есть вы обо всё судите только на основе рассказа этой женщины?! – Хансен аж подскочил. - Все-таки сомневаюсь, что немецкие солдаты выдумали такое. Эти десантники находились в боевой обстановке. Откуда они взяли даже времени для совершения такого ужасного ритуала? - К сожалению, у эсэсманов были и время, и злость, и необходимость в получении сведений о нашем отряде, – покачал головой Димпер. -Если дело идет о пытках для получения информации о действиях карательных частей НКВД, то можно себе представить намного более простые методы. Пожалуйста, послушайте меня, неужели Вы сами не видите явных нестыковок! В положении боевой готовности немыслимо мастерить крест, искать крупные ржавые гвозди, приколоть жертву к кресту, выкопать яму, поднять крест с живым Славиком, и тогда только начать запрос, сопровождаемый телесной пыткой.  Невозможно! Пауль, Крис, вы ведь не видели этого сами, почему вы доверяете рассказу Чермоевой?! -Хансен говорил горячо и страстно, отчаянно жестикулируя. - Курт, клянусь, я сам был в шоке и верил с трудом! Но я видел окровавленный, истерзанный труп моего друга. Мне стало жутко от мысли, что это сделали мои соотечественники… - Пауль, вы были с Лайсат пленниками эсэсманов, и ей любым способом надо было настроить тебя против них, заставить тебя сражаться. Она очень хитра и знала, на что ты отреагируешь наиболее остро! Она могла намеренно сгустить краски! Меня тоже возмущает убийство Славика, но получается, что те немцы сами мстили русским из НКВД за гибель десанта Шмеккера! Они же не знали, что некоторые из вас остались живы и что перед ними находится настоящий немецкий радист из той захваченной НКВД группы. Ведь ты сделал всё возможное, чтобы не разубеждать их в том, что ты такой же русский солдат, как Славик. - Но, Курт, у меня были причины для этого!

-190-

Неужели ты думаешь, узнав, что я немецкий перебежчик, они бы оставили меня в живых?! Чёрт его знает, какая буря поднялась у меня в душе после этого разговора! Я со злостью швырнул злополучный эсэсовский кинжал в ближайшее дерево, вонзившись на половину лезвия, он застыл, тускло сверкая в лучах холодного зимнего солнца. На лезвии горели готические буквы «…Heisst Treue » - Этот наци хотел убить меня этим кинжалом! И убил бы без сожаления, если бы я не оказался сильнее его. - Пауль, помнишь, я говорил тебе о рассказах моего отца о стычках между правыми и левыми группировками в период между окончанием Первой мировой войны и приходом Гитлера к власти?! Мордобои тогда были обычным делом: текла кровь; были раненые и даже убитые. Немцы дрались с немцами, штурмовики и красные бригады … Большевики именно этого и добиваются… - Хансен, прекращай эти разговоры! - замахал на него Димпер. – Ты хочешь, чтобы нас всех расстреляли? - Нет, просто я хочу, чтоб вы не попадались так легко на удочку красной пропаганды. - Кстати, насчёт пропаганды. Петров показывал мне номер местной газеты « Грозненский рабочий», где описана героическая операция НКВД по обезвреживанию десанта и живописно описываются зверства фашистов, -сказал я. - Ну конечно, им нужны эти жестокие сцены, чтоб русские солдаты злее воевали! И, наверное, опять пишут про варварские бомбардировки города? Пауль, я прекрасно понимаю твои чувства при виде вашего разбомблённого дома, но, клянусь, я лётчик бомбардировочной авиации и командир эскадрильи не отдавал нам приказ бросать бомбы на жилые кварталы. Но с высоты 2000-3000 м трудно попадать в цель ограниченного распространения, особенно если тебя атакует вражеский истребитель! Бог знает, до чего бы мы ещё договорились, но внезапно подошёл Петров, который по счастью услыхал только конец последней фразы. Что тут за сборище, - подозрительно спросил он. – Хансен опять утверждает, что в люфтваффе служат одни ангелы с непорочно белыми крыльями?! И майор начал нам рассказывать, как Мессершмитты обстреливали с воздуха санитарные машины. Но Хансен всё-таки умудрился перебить его! - Когда мессершмитт на скорости 300-400 км/час несется вдоль шоссе, по которому двигается колонна автомобилей, тогда меткость огня настолько низка, что отсортировать санитарные от военных машин абсолютно невозможно! – встрял он. Майор НКВД Петров буквально обалдел от такой наглости военнопленного, что дало Курту возможность закончить свою мысль. - Случайное попадание снаряда не исключено, когда санитарные машины едут в одной колонне с боевыми. Если по дороге ехала одиночная санитарная машина, то по ней никогда не стреляли.

-191-

Некоторое время майор озлоблённо взирал на лётчика, решая, что же с ним сделать. Димпер аж замер от нехороших предчувствий, он помнил, какие оплеухи доставались ему и за меньшие возражения. А Курт спокойно и с сознанием собственной правоты таращился на русского. Видимо, он ещё не до конца осознал своё бесправное положение военнопленного, или уж действительно был таким упорным правдолюбцем – кто его знает. По крайней мере, на всех нас слова и поведение нашего камерада произвело нужное впечатление. Я видел, что Петрову очень хочется проучить строптивого немца, но ударить его он не решился – приказ Лагодинского строго запрещал физические расправы. -Ну, вот Вы сами хоть один такой случай видели? – вопрошал у него лётчик, упорно продолжая гнуть свою линию. -Ну, не видел! Зато в газетах читал, что творят Ваши фашистские изверги! – буркнул майор. Вот именно, в газетах! У нас тоже послушаешь Вохеншау… -Ты что же хочешь сказать, что все, о чём рассказывают наши советские газеты, неправда?! -Господин майор, - попытался разрядить обстановку я – Может какой-то один хулиган из люфтваффе когда-то и сделал нечто подобное. Но поверьте, большинство в немецкой армии воюют как честные бойцы. У нас в роте тоже были двое выродков, Хешке и Хайнц, но остальные-то были нормальные! Никто из нас не обижал мирное население на оккупированной территории! Вы называете нас насильниками и грабителями, но солдатам вермахта запрещали мародёрство. А за изнасилование женщины вообще полагался расстрел! -Конечно! Вон Эренбург пишет, что делают с евреями! -А зачем Эренбург пишет, что у немцев зверство и садизм в крови?! Наши камерады не творили жестокостей по собственной инициативе, из хулиганства, как это описывается во многих репортажах с освобождённых территорий. Ну, просто отличные парни! – съязвил Петров. – У меня и без вас после вчерашней выпивки голова трещит, и во рту словно кошки нагадили, а тут ещё фрицы со своими спорами! Майор ещё раз окинул нашу компанию не обещающим ничего хорошего взглядом и пошёл к Никитишне за самогоном на опохмелку. Впоследствии он ещё припомнил нам с Куртом этот спор.

Рассказывает старшина Нестеренко
22 декабря приехавший на несколько дней из Грозного Лагодинский устроил для всех членов нашего отряда собрание, плавно перешедшее в грандиозную попойку . Конечно, прежде всего мы подняли тост за товарища Сталина , затем за Победу , не забыли помянуть павших.

-192-

Полковник отдельным тостом поблагодарил за проявленный героизм наших немецких товарищей и сказал, что они как настоящие интернационалисты влились в дело борьбы против фашизма. Лев Давидович также сообщил всем советским членам отряда, что мы будем представлены к наградам. Паулю, чью смелость он превозносил особенно высоко, пообещал " отпуск домой", что означало в семью Нестеренко, ведь моя мать давно называла его сыном, а я после боя в Итум-Кале назвал его своим младшим братом, так как Гроне фактически второй раз спас мне жизнь. Пауль попросил отпустить с ним хотя бы на католическое рождество и остальных немцев, полковник согласился отпустить всех, кроме Курта, сославшись на то, что лётчик не член отряда. И вот, свежевыбритые и в начищенных до блеска сапогах, я и Пауль отправились в село. Правда, свежевыбритые про Пауля очень сильно сказано, я сначала даже бритву не хотел ему давать скоблить этот мяконький белый пушок на его щеках и верхней губе. Молокосос ведь ещё, а туда же - мужика из себя корчит. Даже курить не умеет, недавно свернул ему для смеха козью ножку из махорки, так он после первой же затяжки чуть не задохнулся от кашля, и слёзы на глазах. Умора! Верно Чермоев тогда сказал « что русскому хорошо, то немцу смерть ». Ну, вот пожалуйста, Пауль слепил снежок и швырнул его в меня! Как будто детство в нём ещё не отыграло!

Рассказывает рядовой Гроне
Но вот пришли в село: приземистые саманные домики с соломенными крышами лепились по пологому склону; окружённые плетнями огороды с торчащими из под снега будыльями кукурузных стеблей, спускались почти к самому берегу бурной, а потому даже в сильные морозы незамерзающей речушки. Из труб к зимнему блекло-голубому небу тянулись струйки дыма, хрипло брехали собаки, и звонко перекликались с разных дворов петухи. С трудом открыв засыпанную снегом калитку, мы вошли во двор и постучали в крохотное, покрытое морозным узором окошко. Полотняная, вышитая крестиком, занавеска на окне отодвинулась, и за ней мелькнули радостно-удивлённые женское и девичье лица. Тётя Тося, выскочив на порог дома, сначала порывисто обняла Сергея, затем меня. - Сыночки, как я рада, что вы оба живы! - с чувством воскликнула она и утёрла слезу. Гулико кинулась сначала на шею брату, потом нерешительно глянула на меня.. - Да уж обними нашего героя! – поощрительно усмехнулся брат. – Видела бы ты, как он врукопашную сошёлся с фашистом, как они лихо дрались! И Пауль молодец – ножом его!

-193-

-Здорово! – восхитилась Гуля, но я видел, как её мать покачала головой. Серый даже подтолкнул меня к сестре, и я смущённо, оттого на глазах у него, неловко обнял Гулю и по-родственному поцеловал её в зардевшуюся щёчку. Тогда она тоже, озорно взглянув на брата, покрепче обняла меня и, поднявшись на носочки, по русскому обычаю троекратно звонко чмокнула в обе щеки. Вот это да! О таком подарке на рождество я даже мечтать не мог! Скинув на пороге сапоги и шинели, мы прошли в жарко натопленную и довольно просторную горницу. На белёных стенах висели пожелтевшие фотографии многочисленной родни: усатые мужчины в будёновках или горских папахах, женщины в казачьей одежде с детишками на руках. В углу стояла главная драгоценность семьи, купленная ещё до революции ножная швейная машинка «Зингер»; чисто выскобленные деревянные полы прикрывали полосатые домотканые половики. За занавешенным дверным проёмом располагалась тесная спаленка с металлической кроватью и горкой заботливо вышитых девичьими руками подушек. В красном углу висела икона с тлеющей лампадкой; « мать всё ещё молиться богу, пережитки прошлого » прокомментировал Сергей . Согревшись и выпив чаю с козьим молоком и душистым, только что извлечённым из печи кукурузным лавашом, мы отправились в лес за елкой. Ели, правда, в этих местах не нашли, поэтому пришлось удовольствоваться маленькой пушистой сосенкой. А потом мы с Гулей украшали ёлку самодельными игрушками из разукрашенной бумаги, и я украдкой всё время норовил прикоснуться к ней, она смеялась и кокетничала, я вдыхал восхитительный аромат её духов из довоенного прошлого, смешанных с ароматом сосновой хвои и думал, что это самое лучшее рождество в моей жизни! - Господи, мог ли я даже предположить раньше, что своё самое счастливое рождество проведу в русском плену, посреди войны, в суровом и страшном 1942 году, – кажется, я даже подумал об этом вслух, потому что Гулико, смеясь, возразила мне. - Мой милый фриц, неужели тебе не нравиться быть в плену у такой красивой девушки, как я? - Очень нравиться, - горячо заверил я её – но ты меня мучаешь. -Как? - Не даёшь поцеловать. Началась шутливая погоня по комнате, девушка притворно уворачивалась, звонко хохотала, в конце концов, мы чуть не повалили ёлку! Пришедшая на шум тётя Тося понимающе покачала головой, но позвала Гулю на кухню лепить пирожки, а меня отправила к Сергею рубить дрова. Попозже подошли Крис, Гюнтер и Лайсат. Вечер обещал удаться на славу! Посреди стола зажгли четыре свечи в венке, сплетённом из сосновых веток и перевитом алой атласной лентой из Гулиной косы.

-194-

Теплое, колеблющееся пламя освещало серьёзные лица собравшихся и отражалось в маленьких гранёных стаканчиках с рубиново красным домашним вином. -Stille Nacht, heilige Nacht..." – тихим, проникновенным голосом запел Крис, немного погодя к нему присоединились наши с Гюнтером хрипловатые голоса. Мы все были так тронуты, что тётя Тося специально для нас сделала фаршированного гуся (как ещё в тридцатых научила её моя мать). Вообще, за столом Нестеренки очень тепло вспоминали о моих родителях и брате, мы даже пытались представить, как они встречают рождество там, в далёкой Германии. -Им точно невесело, - вздохнул я. - Возможно им уже сообщили о моей гибели, или в лучшем случае их терзает неизвестность. Впрочем, говорят, материнское сердце способно даже на расстоянии чувствовать, жив ли её сын. Тогда тётя Тося по-матерински обняла меня своими мягкими, пахнущими сдобным тестом руками, и сказала, что я их семья отныне моя семья. У меня даже слёзы на глазах выступили, и я с чувством назвал её « муттер Тося ». - Ну, вот теперь и у Пауля, как и у меня есть русская мама, - пошутил Крис. Он тоже был счастлив, его родители тоже через Лагодинского передали ему из далёкого Казахстана большое и подробное письмо. Сергей рассказал, как я на допросе у эсэсовцев назвал себя « Павел Нестеренко », Гуле это так понравилось, что она даже в ладоши от восторга захлопала, а потом тихо шепнула мне на ушко; « Павлик Нестеренко, ведь если мы поженимся, ты возьмёшь нашу фамилию, ведь правда?! Ведь носит Крис русскую фамилию. И у нас родится такой же мальчишка- полукровка, как Костик, белокурый джигит, смелый и сильный как ты ». - А я хочу девочку, беленькую как ангелочек, но похожую на тебя. -Нет, у нас будет сын, и я назову его Виктор, победитель, в честь нашей будущей Победы. Представляешь, он будет Виктор Павлович Нестеренко, и он будет жить счастливо, потому что после этой, наверное, уже никогда больше не будет войн. Наш сын, наверное, уже будет жить при коммунизме! Серый покрутил ручку старого, дребезжащего патефона, поставил чёрный диск пластинки, и по комнате полились чарующие звуки «Рио-риты». В горнице было тесновато, и мы танцевали, тесно прижавшись к своим партнёршам, но именно это было здорово! Я вальсировал с Гулей, а Серый с Лайсат, потом девушки пожалели сидящих в уголке Криса с Гюнтером и несколько танцев подарили им.

Рассказывает старшина Нестеренко
Внезапно за окном что-то сильно громыхнуло, на пол посыпались осколки выбитого взрывом стекла, затем щёлкнуло несколько выстрелов.

-195-

- Боже мой, это бандиты! – крикнула мама. Приказав женщинам спрятаться в доме, мы с немцами похватали оружие и кинулись во двор. На околицу, стреляя на скаку, ворвалось человек десять абреков. Очевидно, они рассчитывали, что в селе только беззащитные мирные жители и надеялись на лёгкую добычу. Но они жестоко просчитались, несколько наших метких выстрелов с ходу охладили их пыл. Будто споткнувшийся на полном скаку конь, упав на передние копыта, сбросил через голову седока, а второй конь с оглушительным ржанием поволок убитого горца, зацепившегося за стремя. - Первое отделение, окружай гадов! Второе отделение, отсекай им пути отступления ! – нарочно орал я во всю глотку, пытаясь создать у нападавших иллюзию находящегося в селе большого гарнизона. Рассредоточившиеся и стреляющие с разных сторон немцы создавали дополнительную панику, были наповал убиты ещё трое бандитов; мечущиеся, перепуганные лошади давили упавших седоков. Поверив, что столкнулись с превосходящими силами, оставшиеся предпочли спешно отступить. Ведь, скорее всего, это были не «идейные борцы за независимость», а простые уголовники, и в их планы входило просто ограбить беззащитных жителей. За нашими спинами занималось багровое зарево – горела соломенная крыша стоящего рядом с нашим дома, куда попала брошенная бандитами граната. Прибежавшая от соседки молодая казачка пыталась вбежать в горящий дом и громко голосила, что у неё там остался маленький сын. Мама и Гуля удержали несчастную женщину, а я, замотав лицо шарфом, кинулся в горящую хату. Внутри было полно дыма, и я не сразу разглядел забившегося под кровать мальчишку; я тянул его за ногу, а он отбивался и царапался как котёнок, видимо совсем обезумев от страха. Наконец мне удалось справиться с упирающимся ребёнком и, накинув ему на голову полу своей шинели, я ринулся к выходу. Но тут прогоревшая потолочная балка рухнула вниз, осыпав нас целым снопом искр, одежда на мне загорелась. Тогда я ударом сапога вышиб оконный переплёт и, уже почти теряя сознание от дыма и жара, протиснулся в узкое окошко. Ребята сбили пламя с моей горящей одежды, фельдшерица - мать рядом приводила в сознание несчастного мальчишку, затем мы вместе с остальными станичниками похватав лопаты, стали кидать снег, пытаясь затушить пожар. Мы понимали, что этот дом нам уже не спасти, но был сильный ветер, уже загорелся сарай и копна запасённого на зиму сена, и огонь грозил перекинуться на соседние дома. В крепости тоже услыхали звуки боя и увидели зарево пожара, майор прислал взвод красноармейцев на помощь. Примерно через полчаса огненная стихия была укрощена.

-196-

Все перемазанные сажей, прокопчённые мы стояли в кругу из нескольких десятков женщин и детей. - Слава Богу, что сегодня в селе оказались вооружённые мужчины! – с чувством произнесла моя мать. - Иначе бы эти черти всех нас перерезали! На следующий день майор Петров распорядился, чтобы в селе осталось несколько красноармейцев, а мы вернулись в крепость. Приближался очередной сеанс связи с Абвером.

Рассказывает рядовой Гроне:
Я вошёл в комнату, Курта нигде не было, более того я заметил, что в нашей комнате никто не жил несколько дней, такой в ней был холодный, нежилой дух. Первым моим страхом было, что mein Kumpel Kurt был отправлен в лагерь для военнопленных, и нам не дали даже попрощаться с ним. Естественно, я обратился с вопросами о судьбе приятеля к майору Петрову, и тот сказал мне буквально следующее: « Этому фашисту давно пора укоротить его длинный язык, чтобы поменьше занимался тут вражеской пропагандой». Но если в отношении Кетлера я вполне согласился бы с формулировкой майора, то тут я начал горячо возражать: « Да что же он такого говорил?» - А ты не помнишь, что вы обсуждали под навесом?! – саркастически усмехнулся Петров. – Твой обер-фельдфебель Хансен сначала сам вместе с другими гитлеровскими стервятниками бомбил ваш родной город, а потом имел наглость, глядя тебе и Шаламову в глаза, утверждать, что бомбы на город упали случайно! - Но, господин майор, Хансен не мог бомбить Грозный, его сюда просто не посылали! - Это он в плену так сказал, в плену вы все прикидываетесь невинными овечками. Вообще, я смотрю, ты тоже хочешь к нему на гауптвахту? Я могу это устроить! И надо разобраться, чем ты сам занимался до плена, в каких именно диверсиях принимал участие. Ну, как прикажете разговаривать с таким человеком, разве ему можно что-то доказать?! Здраво рассудив, что продолжением спора я вряд ли помогу приятелю, но зато здорово наврежу себе, я счёл за лучшее извиниться перед Петровым и торжественно заверить его, что всё осознал и больше не буду поддаваться на нацистскую пропаганду. Тем более что самое главное я узнал: Курт не отправлен в лагерь, Слава Богу, он здесь, в крепости. Но когда я представил себе мрачный каменный мешок гарнизонной гауптвахты, насквозь промороженный в такую погоду, мне стало по-настоящему жутко. Там же можно если не замёрзнуть насмерть, то уж точно на всю оставшуюся жизнь отморозить себе почки. Но кому пожалуешься ? Лагодинский снова уехал в Москву на несколько дней, и самый старший по званию из оставшихся в крепости сам майор Петров.

-197-

У меня созрела мысль хотя бы навестить моего друга и принести ему что-нибудь из еды, ведь русский сказал, что посадил Хансена на хлеб и воду. Я обязательно должен сходить к нему, ведь Хансен не побоялся в своё время навестить меня на гауптвахте, когда я сидел там по приказу ревнивого Чермоева. Итак, я запасся едой для моего друга, но идти туда надо было тайно, ночью, и лучше не одному; с тем, чтобы второй, если понадобиться, смог отвлечь часового. Дело в том, что гауптвахта являлась как бы пристройкой к большому, сложенному из базальтовых глыб строению, где располагался оружейный склад и, как правило, их охранял один человек. Как я знал, в ту ночь должен был дежурить рядовой Саакян, общительный низкорослый солдат - армянин. У нас с ним были неплохие отношения, и я был уверен, что даже в самом худшем случае проблемы вряд ли возникнут. Сначала я предложил Димперу пойти со мной, но в том видимо вовсю взыграла его русская кровь. - А Петров по-своему прав, - заявил Крис, поджав губы. – Хансен сам нарвался из-за своего длинного языка. Знаешь, как говорили у нас в посёлке своим детям немецкие матери « Молчи, а то накличешь беду!». - А большевики говорят, что тут в СССР свобода, - ляпнул я. Крис только рукой махнул: - Знаешь, в 37-38 годах сколько наших из российских немцев было посажено в лагеря или приговорено к расстрелу за антисоветскую пропаганду? А уж с началом войны всех поголовно объявили фашистскими шпионами. Тогда я попросил Гюнтера, наш alter Kampfer( старший ) поворчав для порядка, согласился. И вот часа в два ночи мы вылезли из окна и по крышам добрались до самой гауптвахты. Затаившись за трубой, мы с фельдфебелем наблюдали за красноармейцем, с винтовкой за спиной обходящим обширное строение вокруг. - Вот Heimkriger (тюфяк), - подумал я. - Тоже мне охранник. Да его любой диверсант шутя снимет, мальчик даже пикнуть не успеет. Я приготовился спуститься, как только Саакян завернёт за угол и не сможет видеть меня, но вдруг заметил два вынырнувших из тени силуэта с горскими кинжалами в руках. Один из них остался у двери склада, другой, крадучись, двинулся за часовым. Я жестом показал на них камераду, он дал знак, что тоже заметил. По команде моего друга мы одновременно сиганули с крыши прямо на головы бандитов. Прыжок Гюнтера можно было бы сравнить с прыжком уссурийского тигра - такой же молниеносный и смертоносный, тяжеленная лапища нашего фельдфебеля мгновенно оглушила абрека, и тот упал почти замертво. У меня не было такого явного физического превосходства над противником, и мне пришлось на несколько секунд дольше провозиться со своим врагом, но в конце концов я тоже заломил ему руку за спину и зажал рот.

-198-

Бедный Саакян обернулся на нашу возню за своей спиной, сначала даже не сообразил в чём дело, потом заполошно, по-бабьи заорал " Тревога! ". На его вопли сбежались полуодетые бойцы, большая часть из них по приказу Петрова побежала осмотреть вокруг, нет ли других нарушителей, меньшая часть поволокла обоих абреков в штаб.

Рассказывает старшина Нестеренко
Каково же было наше удивление, когда в одном из нападавших мы опознали одного из красноармейцев нашего гарнизона, уроженца аула Чеберлой Идриса. Оказывается, с ним связался один из его родственников, находящихся в банде, и попросил помочь украсть со склада боеприпасы, нехватка которых у бандитов ощущалась особенно остро, ведь вся направляемая для них Абвером помощь попадала в руки чекистов. И вот предатель стоит на допросе у Петрова, злобно сверкая чёрными глазами из под насупленных бровей. Тело его напряжено, как у попавшего в западню хищника: кажется, вот-вот клацнет зубами и вцепиться в глотку. - Идрис, не ожидал я, что такой смелый джигит как ты предаст нас бандитам, - пытается по-хорошему говорить с ним Петров. - Терлоев не бандит, а борец за свободу нашей родины! – запальчиво возражает тот. - Идрис, ты же комсомолец, - говорю я. – Советская власть дала тебе всё, выучила тебя, принесла в Чечню новую светлую жизнь. -Вы не принесли нам новую жизнь! Вы только оскверняете землю наших дедов и убиваете моих братьев! – презрительно скривив губы, буркнул Идрис. -Советская власть строит у вас школы, больницы, а вы подняли восстание… - А что это нам дает, кто нуждается в этом? Вы бы лучше оставили нас в покое, и не осквернял нашу землю! - не дослушав, перебил его горец -Вы не сможете жить без помощи России! - Мы всегда жили без вас, и дальше будем жить! - Но адат и шариат устарели, что по ним нельзя жить в 20 веке! – с полным сознанием своей правоты возражаю я. -А за эти слова сам Аллах велит мне тебе язык отрезать! Мои прадеды воевали против вас, и я пойду по их пути! – взрывается бурной тирадой чеченец. - Да. Проблесков коммунистической сознательности ты от него явно не добьёшься, - констатирует Владимир. - Истинные джигиты считают, что уважение и дань предкам очень важное дело! – не сдаётся горец. - Да ну его к чёрту! Уведите, пока я его прямо здесь не пристрелил!– не выдерживает майор. Конвоиры подхватывают бывшего красноармейца под локти и выталкивают из штаба, обернувшись, тот орёт: - Шайтан заберёт тебя и твоих кяфиров, мои братья ещё перережут вам всем глотки! - А ведь он сын начальника районного НКВД, причём от русской матери, поэтому до сих пор и держал его в гарнизоне, - вздыхает Петров.

-199-

– Хотя чему удивляться, многие бывшие партийные и советские работники коренной национальности или уже ушли в банды, или тайно связаны с мятежниками. Надо доложить в Грозный, пусть займутся его папашей и братьями.

Рассказывает рядовой Гроне
Как видите, мы с Гюнтером вовремя оказались в нужное время и в нужном месте, что позволило предотвратить похищение оружия и боеприпасов со склада. Но вы здорово ошибаетесь, если решили, что нас за это стали превозносить как героев или хотя бы просто поблагодарили. Вместо этого нас тоже отправили на допрос: Гюнтера отправили к Чермоеву, а за меня взялся Джапаридзе, причём тон его был не намного более приветливым, чем во время нашей самой первой встречи. Оба чекиста подозревали, что мы хотели освободить Хансена , чтобы бежать с ним в горы. - Бежать обратно к бандитам?! Но зачем, какой в этом смысл?! – я даже не знал, как возразить на такое абсурдное и нелепое обвинение – И для чего нам пытаться освободить Курта с гауптвахты, ведь такой способ побега намного сложнее. Если бы у нас было такое желание, мы сделали бы это совершенно иначе. Но мы прекрасно знаем, что в горах нас ждёт кровная месть родственников убитых нами бандитов. Старлей задумчиво выпустил в потолок колечки дыма из коротенькой трубочки, помолчал, но был вынужден признать логику моих доводов. Зато теперь он взялся за дело с другой стороны: его очень интересовало о чём с нами обычно беседует Хансен. - Этот обер-фельдфебель постоянно занимается фашистской пропагандой, мне кажется, он не тот за кого себя выдаёт. Гроне, если ты настоящий антифашист, то ты должен постоянно докладывать мне о содержании ваших бесед с Хансеном . - То есть я должен шпионить за своим другом?! – уточнил я. – Не буду! Тем более ничего он такого не говорит. Обстановка начала накаляться, слава Богу, появился Лагодинский и приказал старлею отстать от меня.

Рассказывает старшина Нестеренко
Вернувшись в нашу комнату, Пауль начал шутить на тему, как при полном отсутствии логического мышления Джапаридзе удаётся работать следователем НКВД. -Он тебе Шерлок Холмс что ли, чтобы искать доказательства преступлений?! Логика в их работе не главное, - ухмыльнулся я. – Главное классовое чутьё! - Как это? – не понял мой немецкий друг. - А вот так – за километр чуять классового врага, и если нет доказательств его вины, то создать их своими руками!

-200-

Не дай Бог, познакомишься с логикой суда «чекистских троек», тогда поймёшь. -Знаешь, одного нашего соседа в 1938 году репрессировали просто по национальному признаку. В соответствующей графе приговора так и было записано «немец, - высказался Крис. -Небось, обвинили в шпионаже? Ладно, я тут тоже с вами стал много лишнего языком молоть, дурной пример заразителен, – я снял с огня медный чайник и начал разливать чай. Тут вошёл конвоир и привёл Хансена; оказывается, благодаря поимке бандитов Курта с гауптвахты выпустили, чтобы освободить место для Идриса. После бурных взаимных приветствий лётчик сразу кинулся к горячей печке, и вжался в неё всем телом, блаженно млея от идущего от неё тепла. - Я думал, у меня всё внутри превратится в айсберг, такая там была холодрыга. - жаловался он. – И кишки чуть не слиплись от голода. Я налил ему кружку обжигающе горячего чая и щедро оделил остатками тёти Тосиных пирожков. -А что за переполох ребята устроили, чтобы майор выпустил меня с карцера? – набив рот пирожками, спросил Курт. -Да тут у нас фрицы, как гуси в своё время, Рим спасли, - засмеялся я, а Пауль охотно и красочно описал ему всю историю. - Да, - задумчиво изрёк Курт. - Я смотрю, тут у вас все местные или уже в банде или жаждут уйти туда. - Ты не прав, - возразил я. – Многие вайнахи продолжают честно работать и даже дают вооружённый отпор бандитам. Вот недавно в селе Гуни бандиты хотели угнать колхозный скот. Так группа чеченских колхозников почти два часа вела с ними бой, но отогнали грабителей. Да и в селе Мехкеты в октябре нечто подобное произошло. В сёлах есть старики, которые в революцию были красными партизанами, они настраивают народ против абреков, призывают сражаться с фашистами и их прихвостнями. Конечно, даже среди работников НКВД есть оборотни. Вот недавно в селе Гухой один милиционер из местного райотдела освободил из КПЗ своих родных братьев, арестованных за дезертирство, прихватил оружие и скрылся. Да и наш начальник из НКВД Алиев только делает вид, что гоняется за бандитами, а у самого среди них полно друзей и родственников. Хотите, я вам расскажу, как мы 29 июня чуть не поймали главаря повстанцев Терлоева?! - Говорят, он мастерски выскользнул из засады? – подал голос Гюнтер. - Скорее он был мастерски выпущен из засады, - досадливо сказал я. - Ну, так слушайте: Под личным руководством товарища Алиева опергруппа в составе шести оперов из Грозного и полутора десятков бойцов из нашего 141 полка ночью засела в засаде. Мы должны были взять живьём или ликвидировать самого Терлоева! Один из агентов НКВД( внедрённый в банду чеченец ) привёл бандита к месту, где мы засели, они стояли от нас буквально метрах в двадцати.

-201-

Как ни странно, никаких команд от Алиева не поступило, мы недоумевали. Затем кто-то из чеченцев своим возгласом спугнул бандитов, и те спешно скрылись в лесу. Но Алиев даже не стал преследовать их!

Рассказывает рядовой Гроне
Из Центра передали: ждать очередную посылку из Абвера ориентировочно в ночь на 30 января, опять груз оружия, боеприпасов и новейшей модификации мин. Наш отряд должен передать наилучшие координаты для выброски груза и оборудовать площадку. - Отлично, - потирает руки Лагодинский. – Даже не надо тайком добывать сведения на секретном заводе, образцы сверхсекретной продукции Абвер сам любезно вышлет нам авиапочтой. Ну, и особая благодарность от меня майору Арнольдту за бесперебойное снабжение боеприпасами. Прямо впору писать на него представление к награде за бескорыстную помощь Красной Армии! На следующий день наша команда выезжает на большое горное плато над аулом Сержень-Юрт и оборудует там площадку с кострами. Стаскиваем сухой валежник, складываем его в четыре большие кучи и обильно поливаем керосином. Повезло, что погода не очень морозная, и слава Богу, на нас не хлипкие вермахтовские шинели , а добротные красноармейские полушубки , но дует холодный влажный ветер, и я всё равно мёрзну. Точнее пока работаешь – ещё ничего, согреваешься в движении, но стоит только присесть отдохнуть, как холод начинает пробирать до самых костей. Вон Серёге хорошо – настоящий русский мужик: по-молодецки машет топором, аж звон по всему лесу стоит, весь распаренный, красный , полушубок нараспашку, аж пар от него валит ! Не отстаёт от него и Петров, ещё и на нас с Куртом успевает покрикивать: « Давай-давай !» После обеда появляются любопытные чеченские подростки и старик, тоже собирающие в лесу хворост. Мальчишки пытаются общаться с нами наполовину на ломаном русском, наполовину на языке жестов. Старик с косматой седой бородой и грязном бараньем тулупе, подпоясанном верёвкой, производит впечатление полоумного – ничего не говорит, только мычит как глухонемой и шарахается от нас. Преклонные года согнули его почти пополам, он опирается на суковатую палку, приволакивает левую ногу, но движется довольно бодро для своих лет. Угощаем чеченцев немецким шоколадом из пайка и просим никому не говорить, что видели нас здесь . Как только стемнело, прекращаем работу и битком набиваемся в крытый кузов полуторки, жмёмся друг к другу, пытаясь хоть как-то согреться и хоть немного поспать. Прижимаюсь к тёплому телу Гюнтера, кладу голову на его плечо, на моих коленях пристраивает свою рыжую кудлатую голову Крис.

-202-

Надо обязательно поспать, посреди ночи нас вновь ждёт тяжёлая работа. Ровно в четыре ночи по команде запаливаем костры . В ночном небе раздаётся гул невидимого самолёта , Курт по звуку его двигателя подтверждает, что это действительно Ю-52 . Гюнтер и Крис стреляют из ракетниц, подавая условный сигнал : две зелёные ракеты и красная. Пилоты делают круг; смутная тень под вой моторов скользит в вышине, закрывая звёзды, затем в воздухе раскрываются белые купола грузовых парашютов. Под руководством Петрова грузим тяжеленные контейнеры в крытый кузов полуторки, затем мы с Куртом готовимся к сеансу радиосвязи. Сегодня на ключе будет работать Хансен, так как по легенде для Абвера именно он является радистом группы Османа. Помогаю приятелю развернуть полевую рацию, затем сажусь рядом и, подсвечивая обоим ярким лучом электрического фонарика, диктую цифры записанной на листке шифрограммы. Текст составили мы с Петровым, дело Курта просто передать, а моё дело проследить, чтобы всё было передано точно. Кстати, Лагодинскому очень повезло в том плане, что Хансен был очень хорошим радистом и владел скоростью передачи более 12О знаков в минуту, поэтому Абвер даже не предлагал прислать ему замены из своих агентов ( читатель понимает, что последний вариант был бы очень невыгоден полковнику ). Точка – точка-точка – тире –точка-тире , did-did-did- da – did-da (SK – Schluss Kamerad) - заканчивает свою песню морзянка . Курт переходит на приём и дыханием согревает озябшие пальцы. Абвер рекомендует исследовать возможности диверсий на вновь построенной Кизлярской железнодорожной ветке, поздравляет Шмеккера с представлением к очередному званию гауптштурмфюрера. - О, завтра будем обмывать новые погоны Петрову! – потирает руки Серёга. - Вам бы только повод выпить! – возражает майор – Скоро совсем сопьётесь. На рассвете трогаемся в путь. Дорога скользкая, слегка подтаявший днём, а затем вновь примороженный за ночь снег превратился в гололёд, и шофёр с трудом удерживает машину на обледенелой дороге. Петров сидит в кабине рядом с водителем, остальные члены нашего отряда разместились в кузове, верхом на ящиках с боеприпасами. В голове нашей маленькой колонны едет трофейный мотоцикл с тремя красноармейцами и ручным пулемётом, сзади открытый виллис. Сидящие в нём четверо красноармейцев, держа оружие наперевес, настороженно оглядываются по сторонам. Вот каменный мост перед подъёмом к селению, подъезжаем к нему, но тут вдруг впереди со скалы обрушивается камнепад, заваливая дорогу перед нашей колонной. Едущих впереди мотоциклистов скашивает вражеская автоматная очередь, мотоцикл теряет управление, съезжает с дороги и вместе с мёртвыми пассажирами, кувыркаясь, летит с крутого берега в горный поток.

-203-

Почти одновременно за спиной раздаётся грохот, нас обдаёт взрывной волной и комьями мёрзлой земли – это подорвался идущий сзади виллис, перегораживая путь назад. Выстрелы прошивают брезентовый верх кузова полуторки, только чудом не задевая нас. Водителю нашей машины повезло меньше – пуля, разбившая ветровое стекло попадает ему прямо в лоб, он падает всем телом на руль, и машина с треском смяв радиатор, врезается в скалу. Понимаем – попали в засаду, быстро выпрыгиваем из кузова и занимаем более выгодную для обороны позицию под каменной аркой моста. Странно, но враги, пока не стреляют. Вместо этого из-за завала раздаётся до странности знакомый хриплый голос, он громко кричит по-немецки: - Камерады! Я Фриц Швейффер, ротенфюрер СС. Вы окружены превосходящими силами повстанцев и все будете убиты, если не прислушаетесь к голосу разума. Есть деловое предложение: вы четверо сейчас спокойно уходите, оставляя нам машину с боеприпасами и обоих русских… - Это ещё что за привидение? - я недоумённо гляжу на Сергея. – Вы же расстреляли Фрица? Если он восстал из ада, то весьма не вовремя и не к месту! - Сбежал ваш Фриц по дороге в Грозный! - яростно сплёвывает Нестеренко. – Чего он там каркает, переведи. - Просит, отдайте пожалуйста патроны, ради нашего давнего знакомства. –ухмыляется Гюнтер. - Ага, патроны и в придачу ключ от квартиры, где деньги лежат! Да я сейчас швырну гранату в машину, всё сдетонирует к чёртовой матери …- выдёргивает из-за пояса гранату Сергей. - Спокойно, я придумал лучшее применение этой гранате, - удерживает его руку майор. - Пауль, Гюнтер отвлеките пока ротенфюрера разговором; ты Нестеренко, тем временем постарайся зайти к бандитам с фланга и постарайся достать их гранатой, а мы прикроем тебя выстрелами. Дело в том, что нападавшие не могли видеть, сколько человек находятся под мостом, но под прикрытием крутого берега была реальная возможность подобраться к ним на расстояние броска гранаты. И вот мы с Гюнтером включаемся в активную полемику с ротенфюрером, а сами смотрим, как Серёга ползёт, прижимаясь к обрыву. - Эй ты, бывший штурмовик! Забыл, как наши красные отряды били вас в гамбургских пивнушках! Но ничего, напомним! – сложив руки рупором, кричит Гюнтер. - Мало гестапо вас в тюрьмы сажало, тельмановские ублюдки! – с полуоборота поддаётся на провокацию старый нацист. Полемика превращается в поток взаимных оскорблений, ( но как только старшина подползает достаточно близко, и нам нужно полностью отвлечь внимание на себя ) диалог быстро переходит в перестрелку. Нестеренко встаёт, широко размахивается, граната по крутой дуге перелетает через завал и падает среди бандитов.

-204-

Один из них пытается успеть отбросить её назад, но она взрывается прямо у него в руках. Большинство из находившихся в засаде, оказываются или сразу убиты наповал, или тяжело ранены. Конечно, есть ещё несколько человек, засевших в окружении слева и сзади от нас, но численный и моральный перевес уже на нашей стороне. Продолжаем с ними перестрелку ещё минут десять, причём нам удаётся подстрелить ещё парочку бандитов. Относительно невредимы остаются только четверо из нападавших; поняв, что затея не удалась, они спешно покидают поле боя. На плечах у одного из них виден знакомый грязный бараний тулуп, в здоровенной фигуре другого мы узнаём ротенфюрера. Даём вслед ещё несколько выстрелов, к сожалению мимо, пули только подняли фонтанчики снега недалеко от их ног. Фриц оборачивается и орёт, грозя кулаком: « Мы ещё столкнёмся с тобой на узкой дорожке, Гроне!» Мы тоже посылаем ему вслед парочку не менеё добрых напутствий. Быстро вызываем по рации подкрепление: прибывшие бойцы помогают разобрать завал, перегружаем ящики на другую машину и уезжаем. - Всё наш хвалёный гуманизм, - возмущается по дороге Петров. – И Фрица ещё в плену надо было пристрелить, и нежелательных свидетелей на поляне тоже; вы же поняли, что этот полоумный дед был не кем иным, как переодетым бандитом. Покрутился возле нас, всё разнюхал. Там на плато, на открытом месте они нападать побоялись, решили устроить засаду. А вы ребята молодцы, я было испугался, что вы поддадитесь на провокацию этого эсэсовца. - Вернуться обратно в банду?! О чём вы говорите?! – отвечает за всех немцев Гюнтер. Я по дороге прошу Нестеренко объяснить « как удалось этому нацисту воскреснуть ». Как оказалось, история ничего общего с чудесами не имела.

Рассказывает старшина Нестеренко
Ну и фрукт оказался этот ротенфюрер, назвавший себя Фрицем. Хотя я был уверен, по-настоящему его имя было как-то иначе, но он же упёрся, ничего не хотел говорить! Фанатизм потрясающий: смотрит нам в лицо и говорит о том, что славяне низшая раса и должны стать рабами арийской расы господ, а кто проявит непокорность, будет безжалостно уничтожен. Чермоев припечатал ему несколько раз по наглой рыжей морде, но и это не особо сбило с него спесь. Ни на один вопрос подлюка не стал отвечать! Мы уж его во двор выволокли, поставили к стенке, спрашиваем « Будешь говорить?! Ведь сейчас пристрелим, как собаку! » « Нет, - говорит, - я солдат фюрера, я присягу давал! »

-205-

Дали пару выстрелов поверх головы, он вздрогнул, упал, встал бледный, как полотно, но один чёрт молчит! С каким удовольствием я бы всадил в него пулю, но полковник строго-настрого приказал никого самосудом не расстреливать, а отправлять в Грозненский НКВД. Погрузили мы его в кузов полуторки, я сел с оружием рядом с ним, поехали. Только выехали из ущелья на равнину, как на горизонте показалась парочка мессеров на свободной охоте. Летают стервятники почти как у себя дома; нагло пользуются тем, что у наших пока самолётов не хватает. Заметив с высоты нашу машину, фрицы спикировали и на бреющем обстреляли нас из пулемёта; на первый раз промазали, но как говориться «обещали вернуться», вон гады уже разворачиваются и заходят на второй круг. Я приказал пленному выпрыгнуть из представляющей удобную мишень машины, и мы залегли в придорожных кустах. Лежим, наблюдаем, как гитлеровские асы расстреливают нашу беззащитную машину; очередь попадает в бензобак, и полуторка с оглушительным грохотом взрывается, а потом я вдруг получаю такой сильный удар по голове, что свет меркнет в моих глазах. Очнулся от воплей шофёра « Убёг, убёг ведь фриц проклятый! » С трудом поднимаю тяжёлые веки, ощупываю здоровенную шишку на затылке. Это ж надо как он улучил момент и как сильно огрел меня! Ну, правильно, гитлеровец был хорошо обученный спецназовец, а не простой солдат. - Я стрелял ему вслед, - оправдывается шофёр, пожилой дядька в круглых очках. – Дак рази ж в него попадёшь, петляет как заяц - Петляет, как заяц, - передразнил я шофёра. – А ты слеп, как крот, небось, в корову с двух шагов промажешь! Пару километров протопали пешком до ближайшего села, там реквизировали лошадей и на них добрались обратно в крепость. Я боялся доложить майору, что этот гад сбежал, поэтому и сказал, что в гитлеровца попала шальная пуля, и он сгорел вместе с машиной. Знал бы я, сколько неприятностей в будущем принесёт нам этот «воскресший покойничек». Лучше бы мы его ещё в крепости расстреляли!

Рассказывает рядовой Гроне
Когда мы по приезду в крепость вскрыли привезённые нами контейнеры, то обнаружили в них помимо огнестрельного, ещё и «идеологическое оружие». Это была газета « Газават », как объяснил нам Петров, « издаваемая в Берлине антисоветски настроенными кавказцами под чутким руководством министерства пропаганды Геббельса». -Обратите внимание на лозунг, под которым выходит газета, - продолжал майор. – Он более чем красноречив: «Аллах над нами – Гитлер с нами!». - Да и чёрт с ними! – пошутил Крис, вынимая из контейнера очередную, перевязанную шпагатом пачку пахнущих свежей типографской краской газет.

-206-

– Отличную бумагу прислали, а то нечем в туалете подтираться! Пауль, сходи и повесь это на гвоздик в сортире. - Хорошая бумага, на самокрутки тоже пойдёт, а то бойцам махорку не во что заворачивать, – встрял старшина Нестеренко, пододвигая другую пачку поближе к себе. - Я поражаюсь вашей политической недальновидности! – возмутился майор. – Вы что же, собираетесь распространять эти образцы фашистской пропаганды среди красноармейцев?! Не дай Бог ( он даже не заметил как крамольное словечко «Бог» выпорхнуло из его уст, а ведь наш Петров был убеждённым коммунистом, а значит должен был быть ярым атеистом! ) вдруг до командования дойдёт, ЧТО читают , сидя в сортире, советские солдаты! Вот, полюбуйтесь! И он зачитал нам выдержку из передовицы: «Тысячи балкарцев, кабардинцев, карачаевцев и других народов Северного Кавказа уничтожены большевиками в 1941-42 годах за то, что они желали поражения Сталина. Осенью 1942 года только в одном балкарском селе В. Балкария большевики убили 575 мирных жителей, причем убиты только старики, женщины и дети, которые не могли скрыться в горах.. Их жилища дотла сожжены бандами НКВД... - А это про ту операцию что наши ребята из …- начал было Серёга, но майор грубо прервал его. - Нестеренко я знал, что ты дурак, но не до такой же степени! Живо отнести все экземпляры на задний двор и сжечь! И хорошенько поворошите бумагу, чтобы ни одной строчки из этого Авторхановского бреда не осталось. Мы стояли вокруг ярко вспыхнувшего, сложенного из газет костра, и в его полыхающих отсветах с интересом побыстрее дочитывали окончание статьи: « Когда же фронт приблизился к горам Кавказа, действия руководимых Кады Байрамуковым повстанцев настолько активизировались, что они смогли отрезать для красных все пути отступления, в частности, Клухорский перевал, через который несколько тысяч красных пытались уйти в Сванетию (таким же образом немцам удалось захватить стратегически важные Санчарский и Марухский перевалы Главного Кавказского хребта.). Сотни убитых комиссаров, тысячи пленных красноармейцев, большие отары отбитого у отступающих большевиков скота, огромное количество воинского снаряжения и оружия – таковы были трофеи повстанцев. При активной помощи карачаевцев германские войска заняли Карачай обходным движением без единого выстрела. По тропинкам, известным только сынам гор, вошли германские солдаты-освободители в аулы.      Во время пребывания германской армии в Карачае Кады Байрамуков организовал борьбу с большевистскими бандами, скрывающимися в лесах, и многие из них были целиком уничтожены… » - Быстро прячь, майор идёт! – толкнул меня под руку Серый. Я швырнул газету в огонь и сделал вид, что старательно ворошу палкой золу.

-207-

- А ведь не всё брешет этот Авторханов, - задумчиво сказал Гюнтер. И тогда Курт спросил «А кто такой Авторханов ?». - Ещё один чеченский интеллигент, взращённый Советской властью и предавший её! – прокомментировал Петров. – Сам Берия лично направил его к главарю чеченских мятежников с задачей убедить Исраилова сложить оружие, либо убить его в случае отказа. Вместо этого Авторханов остался с бандитами, а впоследствии, как посланник чеченских повстанцев перешёл линию фронта, чтобы передать германскому командованию предложение военного союза на условиях создания независимого чеченского государства под протекторатом Германии. Сначала его чуть не расстреляли как советского провокатора, но потом разобрались и предоставили оплачиваемую работу в отделе пропаганды кавказского фронта. - А это правда, что он в подростковом возрасте сбежал из дома, и Авторханов вовсе не его настоящая фамилия? – как всегда встрял с вопросами обожающий жареные факты Димпер. - Да, эту фамилию ему дали в детдоме, – подтвердил майор. - А убежал он из своей семьи потому, что был исключён из медресе за чтение светской литературы. В юности он вступил в партию большевиков, и его послали в московский Институт красной профессуры, ковавший высшие теоретические кадры партии. Лекции в этом институте читал даже сам товарищ Сталин! Авторханов мог сделать головокружительную партийную карьеру, но вместо этого связался с Бухариным и «правой оппозицией ». - А я помню, что Авторханов работал зав отделом народного образования в Чечне, - сказал живший до войны в Грозном Димпер.- Он даже организовал Чеченский драмтеатр. Представляете, как смешно: играть Шекспира на чеченском языке. « Хаволь, Джульетта на балкон!» Обхохочешься! - А почему на немецком можно играть Шекспира, а на чеченском нельзя?! – не понял юмора Курт. - Ну, это просто надо слышать! – махнул рукой Крис. - Ещё дополни к его заслугам то, что Авторханов был членом Союза писателей СССР и одним из авторов « Грамматики чеченского языка» - сказал майор. - В 1937 году Авторханов, как и многие другие чеченские партработники, был арестован по обвинению в измене Родине. К сожалению, несмотря на трёхлетнее следствие по его делу, нашим товарищам из НКВД так и не удалось доказать его вину. Он выдержал все психологические пытки и даже имитацию расстрела. Но мы чувствовали, что он скрытый враг Советской власти и не ошиблись в своих предположениях! - Да уж после их психологических пыток в НКВД любой станет врагом Советской власти,- тихо прошептал Курт, но Димпер всё равно его услышал и так же тихо прошипел на ухо « Ты что, мало в карцере сидел, ещё туда хочешь?!»

-208-

Рассказывает старшина Нестеренко
После прошлого бандитского нападения в маленьком казачьем посёлке возле крепости по приказу Лагодинского постоянно находились несколько вооружённых красноармейцев, с целью защиты местного населения от абреков. В Новый год на это дежурство напросился наш отряд, и полковник дал на это добро. Однако провести Новогоднюю ночь так весело, как хотелось бы нам не удалось. Мы знали, что бандиты намеренно могли спланировать нападение именно с 31 на 1, так как рассчитывали, что русские солдаты выпьют и расслабятся. В самой крепости караулы тоже были удвоены. За окном выла метель, а мы тревожно вслушивались, ожидая среди её завываний различить тревожное ржание коней и гортанные голоса бандитов. Заряженное оружие висело на стене за нашими спинами, у разбитого при взрыве и наскоро заткнутого старой подушкой окна Гюнтер поставил ручной пулемёт . Майор Петров распорядился , чтобы каждый час двое из нас попеременно отправлялись на пост около дровяного сарая и кукурузной сапётки ( мой дом был крайним в посёлке, и наш задний двор выходил непосредственно к реке, за которой начинался горный лес). С автоматами наперевес караульные вглядывались в тёмную мглу, и им уже начинали мерещится чёрные всадники на чёрных конях. Но я был доволен уже тем , что в этот день могу быть со своими родными. Из печи доносился аромат свежеиспечённого пирога с тыквой, вопреки всему пытаясь создать атмосферу домашнего тепла и уюта; мама и сестра суетились, расставляя на столе миски с квашеной капустой и тарелки с нарезанными тонкими ломтиками розоватого домашнего сала. Майор дополнил угощение вермахтовской консервированной колбасой в круглых жестяных банках, сброшенных с самолёта для диверсантов. Эти консервы даже ножом вскрывать не надо было: покрутишь вставленный в крышку ключик, и банка вскрывается, обнажая вкусное содержимое. - Вот только выпить на Новый год толком нельзя из-за проклятых абреков, - возмущались мы с Петровым. Полковник Лагодинский строго-настрого приказал сохранять трезвые головы, и был поднят только один тост. Естественно, он прозвучал так: «Пусть в наступающем году кончится проклятая война!» И мы все дружно подняли гранёные стаканы и чёкнулись ядрёным русским самогоном, такая странная компания посреди войны : русские , немцы и чеченцы. Впрочем, я давно уже понял, что ни зло, ни добро не имеют национальности. И ещё я подумал, что хорошо бы встретить следующий год в том же составе, желая, чтобы никого не убили в наступающем году. Хотя я прекрасно знал, что рассчитывать на такое везение в боевой обстановке очень сложно.

-209-

Рассказывает рядовой Гроне
Пожалуй, из всей компании самое хорошее настроение было у нас с Гулей, ведь мы сидели рядом, и я мог незаметно для всех гладить её руку под столом. Изредка она наклонялась ко мне, и выбившийся из её причёски локон щекотал мою щёку. И ещё, слава Богу, за маленьким столом было тесновато, мы сидели на деревянных лавках плотно прижавшись друг к другу, и я сквозь тонкую ткань ситцевого платья ощущал тепло девичьего тела. Изредка Гуля по хозяйским надобнастям отлучалась на кухню, и я каждый раз норовил увязаться за ней, несмотря на косые взгляды Чермоева. В полумраке маленькой кухоньки, освещаемой лишь тусклым пламенем из открытой дверцы печи, мы украдкой целовались, и я пьянел без вина от нашей недозволенной любви; я шептал ей, что мы теперь будем вместе всю жизнь, и уж если мы смогли встретиться вот так – посреди войны, то какая же сила сможет разлучить нас?! Она прятала своё пылающее лицо у меня на груди, её руки лежали у меня на плечах, а сердце билось часто-часто и в такт вместе с моим. Но мы не могли задерживаться на кухне слишком долго; сняв с печи чугунок с пареной картошкой, мы были вынуждены возвращаться в горницу. Гюнтер смотрел на нас понимающими и грустными глазами. - Пойдем, покурим, - кивнул он мне. Надо сказать, что я толком не курил, так просто изредка баловался сигаретами. Но я понял, что это приглашение к разговору и вышел вслед за фельдфебелем во двор. Спрятавшись от ветра за стеной сарая, мы раскурили самокрутки с крепчайшим деревенским самосадом; я закашлялся от густого, дерущего горло дыма и предпочёл выбросить в снег свою « козью ножку». - Пауль, ты в курсе, что большевики не одобряют контакты советских девушек с немецкими солдатами? - начал Гюнтер. - Да, но ты же видишь, что сам Лагодинский смотрит на это сквозь пальцы, чего же нам беспокоится?! – пожал плечами я. Задумчиво пуская вверх колечки табачного дыма, Гюнтер медленно проговорил: « Знаешь, я понял, что Лайсат кокетничала со мной по приказу полковника. Лагодинский достаточно циничен, чтобы использовать любые средства для достижения своих целей. То, что для тебя священное чувство любви – для него лишь средство держать тебя на коротком поводке. Подумай об этом! Даже ваш будущий ребёнок, которого ты ждёшь с таким нетерпением, может стать средством шантажа…» - Какие ужасные вещи ты говоришь! – отмахнулся я. – Я знаю, что Гуля искренне любит меня. - Да, и чекисты искренне считают нас своими боевыми товарищами, – странным тоном продолжил фельдфебель. - Ну, русские сами так нам говорят, и это действительно почти так.

-210-

Но некоторые трения между нами неизбежны, я их прекрасно понимаю: ведь многие русские потеряли своих близких на этой войне. - Ладно, не стоит продолжать этот разговор, - буркнул Гюнтер, растаптывая на земле окурок. – Пошли в дом. Пригнувшись, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, мы вошли в хату и пробрались на свои места за столом. Вся компания с аппетитом уминала рассыпчатую, исходящую паром картошку и закусывала её хрустящими бочковыми огурцами. Фитиль керосиновой лампы был прикручен почти до придела, чтобы свет не был виден с улицы, и невозможна была прицельная стрельба по окнам, поэтому сидели практически в полной темноте. Патефон, периодически заедая, наигрывал « Утомлённое солнце нежно с морем прощалось …» Потом мелодия закончилась, и игла с тихим шипением сползла с пластинки. -Хотите, расскажу горскую легенду, - нарушила затянувшееся молчание Лайсат . – Про Зелимхана, он как раз здесь недалеко от Ведено, в селе Харачой родился. - А, это про самого знаменитого чеченского абрека?! – оживился Крис. – Его ещё называли чеченским Робин Гудом. - Да, он был самым настоящим национальным героем, вайнахский народ слагал о нём стихи и песни. Впрочем, после революции 1905 года о нём писали в центральных газетах и многие прогрессивные слои российского общества горячо сочувствовали его борьбе с царскими сатрапами, - усмехнулся Аслан. – Ведь взгляды на абречество менялись в зависимости от политической ситуации. Пока большевики сами боролись с царизмом, они называли чеченских абреков партизанами и выразителями народных интересов в борьбе с самодержавием. - Ой, ты опять о политике ! – поморщилась Лайсат . – Простые горцы любили Зелимхана за то, что грабя на дорогах богатых колониальных чиновников , он делился отнятыми богатствами с бедняками. Вайнахи смотрели на абреков как на своих защитников, и сами тоже защищали их, укрывая от царских властей: любой аул считал за честь приютить у себя отважного героя, хотя за это царские войска могли сжечь дотла всё село. Зелимхан мстил царским карателям, проводившим репрессии против коренного населения. Так за расстрелянных в октябре 1905 года чеченцев он остановил поезд на станции Кади-Юрт и расстрелял 17 офицеров и чиновников, а в следующем году убил известного своей жестокостью полковника Добровольского. Но описана интересная история, про встречу Зелимхана со знаменитым российским певцом Шаляпиным , путешествовавшим в ту пору по Кавказу . Абрек сначала принял Шаляпина за богатого русского купца. Но когда путник ему объяснил, кто он такой, Зелимхан попросил его спеть и действительно убедился, что он певец. Он тут же всплакнул и отпустил его. Это достоверный факт.

-211-

- Говорят, он ограбил Кизлярский банк , а из кассы грозненского вокзала украл 18 тысяч – бешенные деньги по тем временам! – дополнил список деяний абрека Димпер. - Точно! – кивнула Лайсат. – Но при ограблении Кизлярского банка добыча была невелика. Самое главное, этой акцией Зелимхан удалось отомстить атаману Вербицкому, виновнику погрома на Гудермесском базаре. Абрек специально заранее объявил о готовящемся ограблении и провёл его средь бела дня. Но атаман ничего не смог сделать с абреками и попал под суд за бездействие и неудачу в поимке дерзкого разбойника. Власти назначили за голову Зелимхана 5 тысяч рублей, впоследствии сумму увеличили до 18 тысяч, но легендарный абрек был неуловим. Его ловил многотысячный отряд князя Андронникова… - Но застрелил его поручик дагестанского отряда Кибиров в 1913 году, - подытожил майор Петров. – Вообще, моя отважная горянка, я бы попросил Вас быть поосторожнее с такими рассказами. Ведь наши нынешние абреки тоже берут с него пример, проводя прямую параллель между его борьбой с царизмом и своей борьбой против советской власти. И видят в себе его достойных идейных последователей! Хорошо, что здесь все свои, но окажись среди нас доносчик, Вас могли бы обвинить в националистической пропаганде: уж больно Вы романтизируете этого грабителя!

Рассказывает старшина Нестеренко
Но я не дослушал окончания спора Лайсат и Петрова, так как настала моя очередь идти в караул. Я вышел на улицу и занял свой пост возле кукурузной сапётки. Начавшаяся вечером метель постепенно стихала, но снег продолжал падать густой стеной, и уже в нескольких метрах ничего не было видно. Самая бандитская погодка! Я повыше поднял воротник полушубка, опустил уши у красноармейской шапки ушанки и повернулся спиной к ветру. Внезапно из-за плетня поднялась какая-то неясная тень. - Нэ стреляй, я свой, - прохрипел слабый голос с явным чеченским акцентом. Я на всякий случай передёрнул затвор, и направил винтовку на приближающегося ко мне медленными шагами горца. Он шёл, тяжело опираясь на суковатую палку и волоча по земле ногу. Чеченец был далеко не молод, даже скорее стар : его морщинистое лицо заросло клочковатой седой бородой, спина горбилась под коричневой сильно поношенной буркой. - Не подходи близко! – крикнул я, угрожающе поводя в его сторону стволом винтовки. Конечно, сам он выглядит немощным стариком, но кто знает, каких пакостей можно ждать от коварных бандитов. -Мине нужна ваша командира, - объяснил старик, дополняя свои слова жестами.

-212-

– Я скакать сюда на коне, сказать в нашем аул спать немецкий диверсанты.. - А где же твой конь? – всё ещё не верил я. К моему счастью, из хаты вышел Чермоев и быстро объяснился со стариком на родном языке. Оказывается, этот пожилой горец действительно ехал в крепость, чтобы сообщить о пришедших в их аул чужаках, но его конь упал в невидимую под слоем снега яму и сломал ногу; при падении тяжёлая туша придавила и самого старика: тот еле выбрался и пришёл в село за помощью. Со слов пришедшего, вчера вечером в их ауле разместилась банда, сколько их точно он не знает, но среди них он чётко отличил троих, выглядевших явно не как горцы и говорящих между собой на незнакомом языке. Старика завели в дом, а я быстро взнуздал коня и поскакал в крепость за подмогой. Буквально через полтора часа аул был окружён взводом НКВД. Капитан Чермоев, во избежание напрасных жертв со стороны мирного населения, попытался было договориться о выдаче бандитов, но старейшины ответили отказом, ссылаясь на то, что по горским законам для хозяев выдать гостей является бесчестьем. Асланбек попытался обратиться напрямую к бандитам, говоря, что джигитам позорно укрываться за спинами женщин и детей, но в ответ на его слова из ближайших домов раздалась пулемётная очередь. Тогда командир отряда приказал начать миномётный обстрел аула.

Рассказывает рядовой Гроне
Естественно, никого из немцев на эту спецоперацию не взяли, рассказ о ней мы услышали от Нестеренко. Помню, что меня жутко поразил его рассказ о миномётном обстреле аула. Я знал, что при обнаружении партизан в белорусском селе подобные методы, не задумываясь, применили бы айнзатцкоманды СС; но ведь как бы то ни было, речь шла об ауле, где жили граждане СССР, пусть даже не очень лояльные к советской власти, и большинство из них были женщины, дети и старики. Я, кажется, даже что-то сказал по этому поводу ( но, боже упаси, я не стал сравнивать взвод НКВД с айнзатцкомандой, я уже знал, чего не стоит говорить в присутствии наших друзей-чекистов). Но Петров всё равно разразился длинной гневной тирадой. - Здесь, на Кавказе свои особенности. Я потомственный казак, в органах служу уже пятнадцать лет, имел дело с их абреками ещё с конца двадцатых годов и прекрасно знаю их нравы: те мягкие меры, которые мы применяем, отнюдь не влияют на горцев так, как бы они влияли на цивилизованный народ. Наоборот, у них возникает впечатление о нашей слабости.

-213-

Взять, к примеру, случай с изуродованным красноармейцем нашего полка, когда селение, жители которого замучили красноармейца, не понесло должного наказания, а выискивались отдельные виновники, которых селение укрыло. Данный случай они отнесли к нашей гуманности, которая им непонятна, по условиям их нравов и обычаев: ведь у них принята кровная месть, несоблюдение которой позорит весь род. У них, как ни у кого, круговая порука. У них нет случая, о котором не знало бы все население, и нет скрывающегося бандита, места которого не знает население. По их адатам ответственность несет не преступник-убийца, а весь род и поколение. Мы не разрушили еще этих взглядов, мы считаться с этим должны. А некоторые гнилые интеллигенты приезжают сюда из Москвы и разводят сопли, сетуя на "недостаточное проведение партийно-массовой и разъяснительной работы среди населения". Да бомбить эти аулы надо ковровыми бомбардировками! Вот товарищ Берия правильно понимает, что тут порядок надо наводить железной рукой! Майор выстреливал слова, как пулемётные очереди, яростно размахивая руками, но я прекрасно понимал, чем обусловлена его досада: пока велись переговоры, основному составу бандитов удалось скрыться. Дело в том, что аул был окружён только с трёх сторон, с четвёртой стороны была пропасть; никому и в голову не пришло, что диверсанты воспользуются этим путём отступления. Но у профессиональных альпинистов было при себе специальное горное снаряжение, которым они не преминули воспользоваться. Группа Ланге благодаря проводникам-чеченцам смогла перейти через фронт на оккупированную германскими войсками территорию. Вышли всего трое немцев и два проводника. Обер- лейтенант доложил в центр о " героической гибели группы Шмеккера", павшей в неравном бою с НКВД. Всех членов нашей группы " посмертно " даже наградили железными крестами. Вот так и получилось, что рядовой Вольфганг Гроне официально погиб. Но для меня это имело особый мистический смысл. Как будто действительно какая-то худшая часть меня умерла в 1942 г. Тётя Тося уговорила меня покрестится в православие и сама стала моей крёстной матерью. Она же выбрала день для совершения таинства -25 января День Обращения Святого Павла. При крещении мне дали имя Павел. С одной стороны оно было похоже на моё прежнее имя Пауль, а с другой было тоже глубоко символично. Знаете историю апостола Павла ? Сначала этот римлянин был среди гонителей Христа, но затем прозрел и стал одним из его верных последователей христианства. Тётя Тося хорошо знала библию и сказала, что история моей жизни чем-то похожа на житие этого апостола.