Календари на любой год - Календарь.Юрец.Ру



Сыновья волка

Часть 5

Рассказывает старшина Нестеренко:
" Извините, товарищ полковник, - сказал Петров. - Но мне кажется, что с Лайсат в роли переводчицы выйдет некоторый перебор. Безусловно, она яркая девушка. И если бы перед нашей группой стояла немецкая армия, она бы справилась с агитацией на пятёрку - фрицы от неё штабелями бы падали. Но ей предстоит работать среди горских бандитов, фанатичных мусульман. Как бы это сказать, она слишком эмансипе, этакая освобождённая женщина гор, снявшая хиджаб и остригшая волосы. Слишком сильная, слишком независимая и дерзкая. Боюсь, на её соплеменников это произведёт скорее негативное впечатление. В горных аулах до сих пор придерживаются других взглядов на роль женщины. - А мне как раз и нужен этот эпатаж ! - удивил его Лагодинский .- Её задача не нравиться, а наоборот шокировать простых аульчан. Чтобы думали " вот так стерва связалась с фашистами. После прихода немцев и наши девушки могут стать такими!" Да и твои фрицы пусть не церемонятся.

-140-

Пусть ведут себя беспардонно и высокомерно, как высшая раса. Пусть простые джигиты поймут, что их считают за унтерменшей - недочеловеков. - Да если я начну лапать горских девушек, то меня прирежут как шакала, - засомневался знакомый с обычаями соседей ставрополец Димпер. - Не беспокойся, главарям банд очень нужно немецкое оружие и покровительство, поэтому они вынуждены уважать форму вермахта! - расхохотался Петров. В середине октября наша группа была заново экипирована и ушла в горы. Все семеро - счастливое число. Гюнтер помимо своих вещей тащил на себе рюкзак Лайсат и глядел на неё как преданный пёс. Только что хвостиком не вилял за отсутствием оного. Сначала мы шли по доцветающему альпийскому лугу, буйному горному разнотравью, пышные зонтики соцветий борщевика порой поднимались выше нашего пояса, колючие листья татарника цеплялись за одежду, его обломанные на ходу стебли источали тягучий млечный сок. Перешли вброд неширокую говорливую речушку: прозрачная студёная вода каскадами стекала по уступам из базальтовых глыб, брызги дробились в солнечном свете, рождая разноцветную радугу. Тропа прихотливым змеиным зигзагом ползла по горному склону: сначала она попетляла в зарослях дикого тёрна, затем нырнула в ореховую рощу, где на покрытой опавшими медными листьями земле лежали грецкие орехи, похожие в своей толстой зелёной кожуре на пасхальные яйца; затем провела нас мимо вековых чинар и вывела к развалинам старинного аула. Боевые чеченские башни мне были не в новинку, а вот лепящиеся тут и там небольшие четырёхугольные каменные строения заинтересовали. Лайсат назвала их « солнечные могильники» и объяснила: Это сейчас, после принятия ислама, чеченцы стали хоронить своих мертвецов под землёй и ставить сверху высокую вертикальную плиту с выбитой на камне арабской надписью. В стародавние времена вайнахи хоронили мёртвых иначе, поэтому до сих пор на нашем языке труп называется «дакъа» – то «есть высушенный». Солнечный могильник – это открытый каменный склеп, труп высыхает там под воздействием солнца и сухого ветра, постепенно превращаясь в мумию. Свернув на малозаметную стёжку, по довольно крутому подъёму мы забрались к одному из могильников и через узкое окошечко заглянули внутрь: почти до самого верха склеп был заполнен пожелтевшими от времени человеческими скелетами, на костях некоторых из них ещё были видны иссохшиеся следы плоти с остатками одежды; жуткие черепа с клочьями полуистлевших волос и пеньками гнилых зубов злобно скалились на нас из далёкого прошлого, словно упрекая за потревоженный покой. А чеченка тем временем продолжала свой рассказ:

-141-

«Наши далёкие предки, смертельно заболев, приходили на могильник и, столкнув трупы своих предшественников, сами ложились на каменную плиту и ждали смерти. Родственники просовывали им в крохотное окошечко еду и питьё, изредка случалось, что кандидаты в покойники выздоравливали и выбирались из склепа». Какой ужас, ещё живому лежать среди мёртвых! – вслух произнёс я, моё тело вздрогнуло, словно посреди достаточно жаркого октябрьского полдня меня вдруг обдало могильным холодом. Лайсат улыбнулась одними губами; её чёрные глаза оставались строгими и сосредоточенными, будто смотрели не на нас, а куда-то вглубь веков. У моего народа есть ещё одно древнее поверье, связанное с лежащими под открытым небом трупами. Если долгое время идут сильные ливни и вспухают горные реки, грозя смыть лепящиеся по их берегам аулы – значит, где-то лежат не захороненные мертвецы, и небеса оплакивают их слезами дождей. Чтобы прекратить ливень надо срочно найти покойников и предать земле. Или наоборот: если длительная засуха грозит сжечь кукурузные посевы и обречь на голод жителей аулов, то надо вынести из могильника на солнце чей-нибудь наиболее сохранившийся труп. Через остатки высоких каменных ворот мы покинули территорию «города мёртвых» и, свернув на юг, углубились в неширокое мрачное ущелье. По дну его стремился прозрачный горный поток, берущий начало в тающих снегах на вершине, от ледяной воды ломило руки. Замшелые гранитные скалы почти смыкались над нашими головами, от повышенной влажности с них словно слёзы, постоянно падали капельки воды. Они даже были словно слёзы солоны на вкус – мы приближались к заброшенным солеварням. Здесь из земли бил соляной источник, поэтому ещё до революции богатый чеченец организовал в ущелье добычу поваренной соли. Более бедные соплемённики нанимались к нему на работу: одни рубили в лесу дрова и возили их на быках, другие поддерживали огонь под огромными чанами, в которых варили соль, третьи на ишаках возили её на базар в соседний аул. Говорят, чтобы соль стала особенно белоснежной, в котлы добавляли бычью кровь, - рассказывала всезнающая Лайсат. – В начале века жизнь здесь кипела ключом, был целый посёлок солеваров. А сейчас в их заброшенных хижинах живут только трое отшельников-вайнахов. Есть слухи, что они продолжают варить соль и обменивают её на продукты для повстанцев. Действительно, около ручья мы увидели бородатого чеченца лет шестидесяти. Завершив предписанное адатом омовение, он готовился к намазу, стеля на прибрежной траве молитвенный коврик. Нельзя прерывать священную молитву! – остановила нас Лайсат. Не выходя из-за кустов, мы наблюдали, как мужчина тщательно обмыл в чистой воде лицо и руки, затем встал на колени, молитвенно воздел руки к небесам, затем согнулся и коснулся края коврика лбом.

-142-

Аллаху акбар, аллаху акбар! Ла-иллаха-илла-ла! Мухамеди расурулла!- донеслись до нас негромкие слова по-арабски. Молился он довольно долго, а мы терпеливо ждали, вышли из кустов только когда он уже сложил коврик. Заметив среди нас знакомые лица Гюнтера и Димпера, чеченец расплылся в приветливой улыбке, показав шербины на месте недостающих зубов, и захлопотал, собирая на стол. Вскоре в котелке над костром уже булькал калмыцкий чай; хозяин щедро сыпанул туда горсть соли и кинул бараний жир. Затем разломал кукурузную лепёшку и достал миску с густым белоснежным берам полутворогом-полусметаной. Угощение было дополнено баары – домашней колбасой, которую сделали из тонких бараньих кишок, набили фаршем из ливера и тщательно высушили на солнце. В углях костра испекли плоские коричневые каштаны – на вкус они были как сладкая картошка. Особенно уважительно солевар обращался с Петровым, которого видел впервые, но принимал за большого немецкого начальника. Он пылко, постоянно клянясь могилой своего отца, рассказывал эсэсовцу о своих старых обидах на русских эпсаров-офицеров, притеснявших местное население; про царского пурстопа – пристава, приказавшего высечь его на виду у всего села – а ведь для горца нет большего оскорбления. Затаив кровную обиду, чеченский бедняк ушёл в горы, присоединился к абреческой шайке. Джигиты подстерегли пристава на горной тропе и убили. Тогда в село вошла казачья сотня, взяли заложников, потребовали выдать преступников. Аульчане отказались. Впрочем, в словах старого абрека я ощущал ненависть не только к российским чиновникам и полицейским, а вообще ко всему казачеству. Он хвастливо рассказывал о набегах своей шайки на русские станицы, прямо называл их жителей нечестивыми свиньями и искренне считал, что Аллах одобряет убийство неверных. Революцию он сначала принял по принципу « враг моего врага – мой друг» ,так как большевики воевали с казаками, и теперь можно было устраивать бандитские набеги на станицы под красным флагом. Потом «вольному сыну гор» больше по душе пришлись идеи анархистов. Я чуть было не высказал ему свою казачью точку зрения про « злой чечен ползёт на берег, точит свой кинжал», но вовремя спохватился – ведь я должен был играть роль немецкого парашютиста! Немного погодя к нам подъехали на ишаках, гружёных хворостом, ещё двое немолодых чеченцев. Почтительно поприветствовав нас, они сели, скрестив ноги, на кошму и присоединились к нашей беседе. Пятидесятилетний Шовхал рассказал, как в тридцатых в горы понаехали упономоченные из города, чтобы сгонять горцев в колхозы. Вчерашние рабочие с заводов и нефтепромыслов, убеждённые коммунисты, но абсолютно незнакомые с чеченскими обычаями, пришельцы наломали немало дров и наплодили много новых обид.

-143-

Свободолюбивые горцы не желали впрягаться в ярмо, брали оружие и уходили в горы. Стреляли в комбедовцев, в уполномоченным по заготовкам; советская власть в ответ объявляла их врагами народа. Шовхал был арестован НКВД, несколько лет провёл в ГУЛАГовских лагерях, окончательно озлобился и был готов зарезать любого встречного в ненавистной синей фуражке. Его впалую грудь постоянно бил кашель от приобретённого в сырых шахтах туберкулёза, он часто сплёвывал на землю тягучую мокроту с прожилками крови, и я предпочёл отодвинуться от него подальше. Третий из них был по-настоящему глубоко верующим человеком, не расставался с жайна – маленькой книжечкой молитв из Корана и никогда не пропускал намаз. Его возмущало то, что большевики закрывали мечети, проводили репрессии против мусульманского духовенства, призывали жён не слушаться мужей, а молодёжь не уважать мнение старейшин тейпов. Валлаги, биллаги! Что твориться на земле вайнахов! – сокрушался он, по-горски цокая языком. Его лицо и белки глаз были желтоваты от разлившейся жёлчи, что согласно народным приметам выдавало скверный и склочный характер - Мой собственный сын стал комсомольцем, женился на русской девке! Позор на мою седую бороду и весь наш род! Я проклял его, он ушёл из родного аула и теперь работает на нефтепромыслах. Вот шайтан, разве это занятие для настоящего джигита?! -Danke, vater! – произнёс в конце трапезы наш фельдфебель. Чеченец довольно закивал головой: видно было, что за долгое и тесное общение с немцами он уже начал понимать их язык. Мы пробыли на соляных источниках два дня, ожидая приезда шейха. Вообще-то он считал себя очень важной птицей, этот потомственный горский князь и священнослужитель. Он метил не менее чем в падчахи – то есть на место монарха в будущем мусульманском государстве. Впервые мы встретились с шейхом почти три месяца назад, Гюнтера свёли с ним как с одним из вдохновителей прежнего антисоветского восстания. Старый дурак, - презрительно фыркнул наш покойный оберштурмфюрер, когда Гюнтер передал ему результаты своего первого разговора с честолюбивым святошей. – Он что всерьёз думает, что мы усеиваем подступы к Кавказу трупами немецких солдат только ради того, чтобы вернуть в горы старую власть и мусульманскую веру? Он сам и его люди нужны нам только в качестве мелкой разменной монеты. Впрочем, обещайте шейху всё, что он не попросит. Обещайте ему горы немецкого оружия – горцы боготворят оружие и символически поклоняются ему. Дайте ему много советских денег – они всё равно скоро обесценятся. Но реальному Шмеккеру так и не удалось встретиться с влиятельным представителем мусульманского духовенства, оберштурмфюрер был убит.

-144-

Теперь его личность представлял наш майор Петров. Шейх прибыл в сопровождении четырёх вооружённых мюридов – учеников и телохранителей. Это был пожилой, но ещё вполне крепкий мужчина с благообразной, как у любого святоши, внешностью; весьма талантливый актёр, умеющий убедительно сыграть на публике верного слугу Аллаха. Он был сосредоточен, горделив и неприступен, его холёные руки постоянно перебирали янтарные чётки, а губы шептали суры из Корана. Верующие считали дом, в который он хоть раз соизволил зайти, благославлённым милостью самого Аллаха; эта сакля становилась настоящим святилищем. Всё к чему прикасались руки святого человека, вся посуда из которой он ел и даже кумган, из которого он омывал свой зад после посещения отхожего места – всё это становилось священными реликвиями и хранилось в самом почётном месте. Шейх был старым и непримиримым врагом советской власти, участвовал в антисоветских мятежах ещё в двадцатых годах, разжигая ненависть местного населения против русских соседей; в тридцатых его проповеди толкали невежественных горцев сопротивляться созданию колхозов; я много слышал о нём и его грязных делах, но видел его впервые. Он был одет в тонкую шерстяную черкеску, с серебряными газырями и цепочкой на груди, подпоясанную кавказским наборным ремешком. Под черкеской была надета чоха из изумрудно-зелёного шёлка с застёжкой из мелких пуговичек, на гордо посаженной голове красовалась дорогая каракулевая папаха, обмотанная белой чалмой. Пояс украшал длинный и широкий кинжал с самоцветами в рукояти. Под лохматыми седыми бровями таились хитрые глаза - чёрные и глубокие, словно омуты. Хищный орлиный нос, тщательно расчёсанная, белая, как снега Эльбруса, длинная борода; мягкая, вкрадчивая поступь. Он недовольно покосился на Лайсат, но всё же принял её в качестве переводчицы. Затем они с оберштурмфюрером приступили к переговорам, а мы заняли по краям поляны позиции караульных. Хитрая бестия! – ярился после отъезда шейха чекист. – Скользкий, изворотливый, словно змея. Так и хочет объегорить, словно барышник на базаре: поменьше дать и побольше взять. Гарантии ему подавай! Чует, старый хрыч, что дела у гитлеровцев на Кавказе идут плоховато. Ничего по существу не сказал, никакого с него толку! Петров рассказал, что повстанцы во главе с шейхом сильно рассчитывали на вступление в войну против СССР турок, своих собратьев по вере. Турецкое правительство, в свою очередь, собиралось объявить войну русским только после успешного взятия немецкими войсками Сталинграда. Но гитлеровцы завязли под этим волжским городом в затяжных боях, успех которых становился всё более сомнительным, и осторожные турки занимали пока выжидательную позицию.

-145-

Шейх тоже выжидал, чья возьмёт, поэтому был не очень щедр на обещания сотрудничества с Абвером. К тому же выяснилось, что число его сторонников не так уж велико, поэтому Петров решил усиленно искать контакты с Шериповым. Мы покинули окрестности солеварни и двинулись выше в горы. Создавалось впечатление, что мы двигаемся не только в пространстве, но и во времени – навстречу наступающей зиме. Чем выше мы поднимались, тем холоднее становились ночи, к утру на пожухлую траву оседала уже не роса, а белая кайма инея. Холодный ветер нёс по ставшему ближе небу рваные клочья облаков, они цеплялись за острые пики скал, в расщелинах которых чудом лепились корявые сосны. Парящие орлы с удивлением взирали на цепочку путников с рюкзаками на плечах, словно муравьи карабкающихся по крутому склону. К вечеру мы дошли до окрестностей горного аула Хайбах. На околице собирал хворост крепкий мужчина в лохматой папахе и бараньем полушубке. Он выпрямился и без малейшего удивления или боязни смотрел на шестерых вооружённых немецких парашютистов. - Ассалям алейкум - поздоровалась с ним по-чеченски Лайсат. - Прости, отец. Попали мы сюда нечаянно. Нельзя ли нам провести здесь ночь? - Сам аллах ведет путников в горах, и он же делает их гостями избранного им горца, - сказал чеченец довольно чисто по-русски и, пригласив нас в саклю, пошел вперед. Наклонившись под низкую притолоку, мы по одному вошли в небольшую комнату, посредине которой прямо на полу горел самодельный керосиновый светильник. Оба окна, расположенные в той же стене, что и входная дверь, были завешаны маленькими пёстрыми ковриками, поэтому мы и не видели снаружи света в доме. Мебели в комнате не было, только вдоль стен тянулись невысокие, но широкие возвышения, на которых громоздились целые горы подушек и ковров. Свернув ноги по-турецки, мы расселись на этих возвышениях. Хозяин занес и установил небольших размеров столик на коротких ножках, а вошедшие вместе с ним две женщины принесли деревянное блюдо с фруктами и поставили его на этот столик . Их лица почти до самых глаз закрыты тёмными платками, но судя по лёгкой походке и стройным фигурам, обе они были ещё молоды и красивы. Петров пнул меня ногой. Чего он хочет? - Ду бист ариец, веди себя соответственно, - тихо пробормотал он. - А пусть фроляйн останутся и составят компанию бравым солдатам вермахта, - начал играть свою роль я - Мы уже более месяца лишены приятного женского общества. Но строгий муж махнул рукой, и жёны молча удалились. Хозяин переставил с пола на стол светильник и пригласил нас отведать принесенного угощения. Блюдо опустело за несколько минут. Фрукты только разожгли аппетит, тем более откуда-то потянуло жареным мясом.

-146-

Вскоре те же самые женщины принесли большую миску дымящейся баранины, миску с лагманом и несколько лепешек из кукурузной муки. Упрашивать никого из нас не пришлось. Мы за обе щёки уплетали вкуснейшее мясо молодого барашка и вполуха слушали рассказ хозяина о пропаже его сына. Я помнил, как в прошлом году военкомы мобилизовали местных жителей на строительство оборонительных сооружений. Ретивые чиновники решили перевыполнить план, бойцы НКВД буквально устраивали облавы по аулам, без разбору хватая на улицах не только крепких, работоспособных мужчин, но и стариков, и женщин, и несовершеннолетних. Моему сыну было всего пятнадцать, его схватили на улице и в товарном вагоне повезли к линии фронта. Вместе с ним было ещё много наших аульчан, было очень тесно, кормили очень плохо. Когда прибыли на место, выяснилось, что такие работники не нужны, а только привлекают внимание немецкой авиации. Вскоре действительно налетели самолёты, многие погибли под бомбами, часть разбежалась. Не знающие русского языка, они с трудом смогли вернуться в Чечню; среди них был мой сосед. А моего мальчика с тех пор я не видел, - скорбно вздохнул чеченец. Бату! - окликнул он своего старшего сына. По обычаю вайнахи никогда не называют своего первенца настоящим именем; считается, что это помогает отвести злые пожелания и направить их по ложному пути. В саклю вошёл здоровенный малый, что называется «косая сажень в плечах», я ещё подумал, что данная отцом кличка очень подходит ему: «бату» означает бычок. По возрасту и по состоянию богатырского здоровья парню сейчас было бы самое место на фронте, но хозяин объяснил, что он и многие другие аульчане откупились от призыва, не желая, чтобы сыновья гибли за власть большевиков. Лично я отдал корову. Пусть круторогая служит вместо моего Бату! – шутил чеченец. - И наш военком взял мою корову с благодарностью. А что, начальство всегда любило бакшиш – то есть взятки. А вот приехавших недавно в аул заготовителей мы встретили пулями: отчего я должен отдавать своих баранов для нужд армии оккупантов? Оккупантами наш хозяин называл русских и не скрывал своего сочувствия абреческому движению. По моим понятиям он был кулаком, так как на его кукурузном поле вместе с ним и его сыном работали наёмные батраки. Сам себя он считал просто хорошим хозяином, который не хотел быть в одном колхозе с лодырями и бедняками. Скрывая свои истинные чувства, я молча уставился в тарелку и сосредоточенно жевал, разговор поддерживали в основном оберштурмфюрер Петров и Гюнтер. Пауль был не в состоянии съесть все, что ему положили, и вскоре отодвинул миску. Димпер сказал вполголоса: - Нужно есть все до конца, иначе обидишь хозяина...

-147-

Кто отказывается от угощения, считается плохим джигитом. Хозяин, услышав разговор, вежливо заметил: - Зачем так плохо говоришь? Джигит должен быть стройным, как кипарис, и ловким, как барс. А для этого он должен не пить вина и мало кушать барашка. Иначе он станет толстым и ленивым, как свинья. Все засмеялись. Когда с пловом было покончено, те же безмолвные женщины убрали стол, расстелили ковры, разложили подушки. Ночлег был готов. Как самому почётному из гостей – большому немецкому эпсару Петрову постелили на единственной в комнате кровати с простынями. Перед сном нам захотелось покурить, я машинально достал пачку немецких сигарет" Аттика ". По лицу хозяина пробежало облачко недовольства. - Аллах не любит в доме плохой дым, - перевела Лайсат. - Но ты не чтишь аллаха и можешь курить. Владимир сначала смущенно хотел убрать сигареты, однако вовремя вспомнил о том, что должен разыгрывать из себя бесцеремонного арийца. - Турки тоже мусульмане, но им их аллах разрешает курить даже кальян, - нагло заявил он. - То другой аллах. А наш аллах не любит дыма табака, - не сдавался мусульманин. Пришлось всем курильщикам выйти на улицу. Мы сидели около перевёрнутой арбы и курили, пряча огоньки папирос в ладонях. Я негромко заметил, что вижу огромную разницу между отношением к советской власти у горных чеченцев и у тех, кто жил с нами на равнинной части Чечни: в окрестностях Грозного и Ачхой - Мартана. На равнине ещё с царских времён оставались так называемые «мирные» чеченцы, которые более лояльно относились к русским. Недовольные захватнической политикой России стремились уйти подальше в горы, – тихо рассказывала Лайсат - В годы советской власти большевики пытались переселять горских жителей на равнину, и опять таки спустились те, кто доверял русским, кого смогли убедить рассказы коммунистов о новой лучшей жизни. Психология переселенцев изменилась, они стали работать бок о бок с русскоязычным населением в колхозах и совхозах, их дети пошли в школы, научились русскому языку, стали пионерами и комсомольцами. В горах же создался своеобразный заповедник старых нравов, советская власть с трудом закреплялась в труднодоступных ущельях и на высокогорье. Именно там скрывались всяческие белогвардейские недобитки и мутили народ. Они вспоминали клятву, данную вайнахами ещё во времена Шамиля. Тогда горцы поклялись до конца вести священную религиозную войну газават против неверующих в Магомета захватчиков-россиян. Так Шамиль уже лет сто как умер, - перебил её я. Но клятва давалась Аллаху, поэтому она вечна! – улыбнулась чеченка. – И вот пока немцы успешно наступали на кавказском направлении, шейх ездил по аулам и рассказывал доверчивым верующим,

-148-

что главный немецкий эффенди Гитлер родился с зелёной каймой вокруг живота, что является несомненным признаком мусульманской святости, называл его великим Гейдар-пашой. Звучит довольно глупо! – хмыкнул Пауль. Люди в аулах достаточно тёмные и невежественные, а авторитет религиозных деятелей очень высок! – покачала головой Лайсат. – Вайнахи в горах до сих пор живут по средневековым законам адата, но они смелы, самолюбивы и не прощают обид!

Рассказывает рядовой Гроне
Буквально на следующий день фельдфебелю и Лайсат через антисоветски настроенных жителей аула Хайбах удалось связаться с одним из джигитов Расула Сахабова. Наше долгое отсутствие объяснили тем, что вместе с бандой Абдуллы попали в засаду, еле вырвались, затем ушли высоко в горы, заметая следы. Якобы нашим проводником была Лайсат, встреченная в дальнем горном ауле. Никто не посмел усомниться в правдивости нашей истории. Как говаривали древние римляне: " жена Цезаря выше подозрений". Расчёт Лагодинского опять оказался точным. Горцам слегка не понравилось, что чеченская девушка шляется по горам в компании разухабистых солдат вермахта, но вслух никто ничего не сказал. Зато аульские кумушки наверняка ей все косточки перемыли, обсуждая " с кем же бесстыжая спит на самом деле? " Женщины любой нации любят посплетничать. Тётушки, клянусь Аллахом, ни с кем! Даже не целовалась, была как кремень. Просто вертела Гюнтером, как хотела. В полдень в аул вошла вся банда: с полсотни молодых, хищноглазых парней на горячих конях, почти у всех оружие советского производства. " По-моему, это как раз те, что были мобилизованы в марте и должны были воевать с вашими на фронте. А они сбежали с эшелона и оружие прихватили." - злобно комментирует майор. " Отлично, что не дошли. Их свирепый вид не вызывает большого желания столкнуться с ними в бою "- думаю я про себя. Вспоминаю, что именно рассказывал нам полковник о срыве мобилизации в Чечне. Оказывается, в марте 1942 от призыва в Красную Армию уклонилось больше половины призывников местной национальности. Многие из них сбежали уже из воинского эшелона по пути следования на фронт и взяли с собой табельное оружие. Причём среди дезертиров были даже члены партии и комсомола, председатели и парторги колхозов. 23 марта 1942 года со станции Моздок сбежал депутат Верховного Совета ЧИАССР Дага Дадаев, и еще 22 человека, сагитированные им. К концу марта 1942 года общее число дезертиров и уклонившихся от мобилизации достигала 13 с половиной тысяч человек.

-149-

А мы в донесении от 4 июля 1942 радировали в Абвер, что "по словам Хасана Исраилова возглавляемая им организация насчитывает на 1 июня 1942 года 15672 бойца". Интересное совпадение цифр, не правда ли? В таких условиях в апреле 1942 года Наркомат обороны был вынужден издать приказ об отмене призыва в армию чеченцев и ингушей. Поэтому, когда мы прибыли в Чечню, то были уверены, что абсолютно все вайнахи настроены против советской власти и будут активно помогать нам. Но мы жестоко ошибались! Вайнахи вместе с другими нациями Советского Союза работали для победы на нефтепромыслах и заводах, строили оборонительные сооружения, принимали эвакуированных. Уже после войны я узнал, что тысячи чеченцев и ингушей геройски погибли на фронте, были награждены за подвиги орденами и медалями. Двое из них: подводник Магомед Гаджиев и пулеметчик Ханпаша Нурадилов были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. Существовал чечено-ингушский кавалерийский полк, дошедший до Эльбы. Его командир - майор Висаитов тоже был представлен к Званию Героя. Но официально оно ему было присвоено только в 1989 году. Так случилось потому, что военнослужащие - чеченцы и ингуши - отзывались с фронта в трудовые армии, а по окончании войны они, "солдаты-победители", отправлялись в ссылку. Их судьбу разделили представители других народов, репрессированных в 1944 году. Это были калмыки, карачаевцы, крымские татары, а также соплеменники нашего Димпера - российские немцы. Вспомните, ведь его второй брат тоже служил в Красной Армии, воевал с фашистами с первого дня войны. Но был отозван прямо с фронта и был отправлен в ссылку вместе со всеми из самого первого репрессированного народа. А было это 30 октября 1941 года. Сели за дастархан, Лайсат с нами - единственная женщина за столом. Да ещё по правую руку от фельдфебеля. Он сидит довольный, рдеет как маков цвет, а седобородые старики на неё косятся, чуть ли чуреком не давятся. - У них не положено, чтобы баба за одним столом с мужиками, - шепчет мне на ухо Серёга. -Она же переводчица. - Всё равно не положено. Сидим, едим, вилок нет, выпивки тоже, зато баранины - завались. Жижиг-галныш - остро и вкусно, типа домашней лапши с чесночным соусом, мясом и бульоном. Поели, развеселились, начались танцы. О, лезгинка, это я обожаю! Я ведь тоже вырос на Кавказе. Есть что-то в этом неистовом вайнахском танце, что глубоко затрагивает до самого дна даже мою европейскую душу, поднимает шторм таких ярких эмоций! Подчиняясь бешеному ритму, ощущаешь себя вольным как ветер, хочется раскинуть руки и парить в танце как свободная птица над горами! "Орс-тох ! " - звонкие возгласы летят к сияющим девственными снегами вершинам Кавказа.

-150-

Господи, как красива Лайсат в своей национальной одежде! Кружевная накидка на голове делает её ещё женственнее, длинное платье в рюмочку затянуто на узкой талии серебряным поясом. Молодые горские парни чёртом вьются в танце вокруг плывущей белой лебёдушкой Лайсат, подпрыгивают, встают на пальцы ног ( как это у них получается ?). Смуглые горбоносые лица горят румянцем, в зубах зажаты кинжалы, рукава черкесок хлопают как орлиные крылья. Невольно вспоминаются романтические образы вольных черкесов Лермонтова. "Орс-тох !" Кажется, древние горы сейчас тоже пустятся в пляс. Орс-тох, Орс-тох! хлопают джигиты в такт барабанам, возбуждённый Крис тоже в восторге отбивает ладонями ритм по обратной стороне своей гитары. Даже у бравого казака Ростоцкого, который утверждал, что у него в генах заложена неприязнь к чеченам, и тот пританцовывает на месте и пылкими глазами следит за девушкой. Орс-тох ! Лайсат кружится в танце прямо передо мной, полы её платья задевают моё разгорячённое лицо. Дразнишь?! Ну давай! Я тоже умею танцевать лезгинку, в Грозном научился. Захваченный бешеным темпераментом пляски, подскакиваю, присоединяюсь к Лайсат. Она деланно ускользает, я преграждаю ей дорогу. Вечная игра мужского натиска и женского кокетства, вооплощение силы и грации, ярости и нежности - яркая, бесподобная лезгинка, душа Кавказа! Все другие танцоры покинули площадку, в широком кругу горцев танцуем только мы двое. Молодые джигиты в диком восторге. Вот это да! Немец и вайнахская девушка пляшут лезгинку, кто кого перетанцует?! Лайсат скользит по поляне, кажется, почти не касаясь земли, только длинное белое платье по траве стелится. Я резво начал, но уже потихоньку устаю, сдаю темп. Вот чертовка, откуда в ней столько энергии?! Карие глаза искрятся весельем, коралловые губы улыбаются мне. Нет, я не выдержу такого темпа, я сейчас упаду. Останавливаюсь, по-европейски склонив голову, благодарю её за танец. Она шутливо приседает в реверенсе. Молодые чеченцы громко хохочут. Знай наших! Старые не поймут: то ли иностранец оказал уважение их обычаям, то ли... О, Аллах, где старые добрые времена, когда девушки были скромны, а ноги чужеземцев не ступало на священную землю вайнахов! После танцев молодёжь решает устроить джигитовку. Тоже хороший цирк! На обширной поляне выстраиваются конники и начинают показывать, кто во что горазд. Димпер проказливо улыбнулся и попросил одного из джигитов дать ему своего коня. - Ва Дэла ! Он расшибёт тебэ, немцо! - качает головой джигит постарше.- Жэрэбец настоящий звэрь! Однако, Крису удалось таки уговорить одного из парней помоложе. Горские парни гортанно хохочут, глядя на него в упор, видимо им не терпится посмотреть как этот чужеземец окажется в пыли, сброшенный норовистой лошадью.

-151-

Кристиан уверенной рукой берётся за узду и легко, почти не коснувшись стремени ногой, взлетает в седло. Почуяв незнакомого седока, конь пятится, приседает, а затем резко бьёт задом. Но наш ковбой без проблем удерживается в седле. Горцы слегка разочарованы, но надеются, что основной спектакль всё же впереди. Получив шенкелей, норовистый жеребец с ходу берёт в галоп, вихрем проносится до края поляны и, развёрнутый крепкой рукой Димпера, устремляется назад. Около самой толпы, всадник, натянув повод, резко поднимает его на дыбы. Конь оглушительно ржёт и бьёт воздух передними копытами. Наш отряд разражается аплодисментами. - А вот так ты можешь? - выкрикивает какой-то совсем молодой, безусый джигит, отчаянно напоминающий мне Лермонтовского Азамата. Пустив своего коня в галоп, мальчишка встаёт в седле во весь рост, недолго скачет так, а затем вновь опускается в седло. - И так могу! - принимает вызов Димпер. Гикнув по-казацки, он встает в седле на спине скачущего во весь опор коня и, раскинув руки, птицей летит над поляной. Э-ге-гей! - восторженно орём мы. Лайсат кидает ему свой платок, и Крис, повиснув на стременах, ловко подхватывает шёлковую ткань с земли. - От, чертяка! - не выдерживает и восторженно матерится Петров. Хорошо, что никто из чеченцев не услышал, как чисто по-русски выговаривает эти фразы мнимый оберштурмфюрер Шмеккер. Когда все разошлись по домам, багровый от недовольства майор шипел на нас по-немецки: " Что за цирк вы устроили?! Танцы с бандитами! Братья по оружию! Совсем ничего не соображаете?!" - Слушайте, майор, у Вас сейчас так классно получается играть роль оберштурмфюрера! - говорю я. - Вылитый. - Рядовой Гроне, смирно!- брутальным фашистским голосом гаркнул майор. - Лечь, встать, упал, отжался! - Jawohll ,Obersturmführer! - Лечь, встать. Шнеллер! Я вас всех, verfluchte Schweine, научу уважать начальство!

Рассказывает старшина Нестеренко
Через пару дней Петров встретился и с самим Майрбеком Шериповым. Говоря словами расхожего газетного штампа " беседа прошла в теплой, дружественной обстановке". Только что не лобызались. Мнимый оберштурмфюрер СС передал повстанцам горячий привет от германского командования, заверил во всесторонней поддержке и объявил о скором прилёте " важного посланца из Берлина". " Посланец абвера "Асланбек прибыл на обычном армейском парашюте, но корчил из себя по меньшей мере Архангела Джабраила, присланного на грешную землю самим Аллахом. Он оглядел свою будущую " паству" взором мессии, которому поручено донести до избранного народа великие откровения Бога.

-152-

Для придания большего авторитета Лагодинский навесил на его плечи погоны полковника вермахта. Правда, на мой взгляд, Аслан выглядел в немецкой форме, (ну как бы это помягче сказать,) как горный барс под кавалерийским седлом. Китель цвета фельдграу украшал кавказский пояс с огромным дедовским кинжалом, на каракулевой папахе красовался германский орёл. Однако ему удалось произвести нужное впечатление на горцев. Вот только сам Шерипов на него косится. Не хочет делить власть?! А власть немаленькая: Шерипов хвастается, что у него около 15 тыс повстанцев под ружьём. Может врёт, а может и нет.. Наверняка сам хочет стать во главе правительства Чечни, а тут припёрся какой-то Осман из Абвера. Правда, обещает прислать гору оружия. Заметно, что Майрбек тип сам себе на уме, только и смотрит, как бы половчее нашего " засланца" вокруг пальца обвести. Шерипов пытается использовать немецкое наступление в своих сепаратистских целях, а германское командование хочет использовать бандитов в своих. И каждый искренне верит, что он всадник, а послушно везущая его лошадка другой. С другой стороны, Петров утвеждал, что Шерипов не зря несколько раз менял названия для своей организации: "Общество спасения горцев", "Союз освобожденных горцев", "Чечено-ингушский союз горских националистов" ,пока, наконец, не счёл, что имя "Чечено-горская национал-социалистическая подпольная организация" будет наиболее соответствовать немецким вкусам. В первом полугодии 1942 г. он написал программу организации, в которой отразил мировоззрение, цели и задачи организации.

Рассказывает рядовой Гроне:
Вообще герр Шерипов произвёл на нас впечатление очень умного и хитрого человека, хорошего организатора и изворотливого политика. Была у него, как сейчас сказали бы, этакая сильная харизма и умение увлечь за собой людей. И даже родство с братом -революционером Майрбек сумел повернуть так, что сам выглядел не предателем, а продолжателем его дела. Он говорил : "Мой брат, Шерипов Асланбек, в 1917 году предвидел свержение царя, поэтому стал бороться на стороне большевиков, я тоже знаю, что Советской власти пришел конец, поэтому хочу идти навстречу Германии". Безусловно, Майрбек был талантливым конспиратором: уже после войны выяснилось, что среди его агентов были люди самого высокого полёта : начальники райотделов НКВД: Старо-Юртовского ,Шароевского , Итум-Калинского , Шатоевского , начальники райотделов милиции: Итум-Калинского , Чеберлоевского, командир истребительного батальона Пригородного райотдела НКВД и многие другие.

-153-

Умелой агитацией Шерипов сумел привлечь на свою сторону даже районных партработников. На дверях Итум-Калинского райкома впору было вешать объявление : " Райком закрыт, все ушли в банду ! ". Мы прекрасно помнили его недавние успехи : именно его люди захватили райцетр Шатоевского района Химой. А 20 августа 1942 герр Шерипов во главе полуторатысячного отряда осадил Итум-Кале. Но небольшой гарнизон красноармейцев оказал ожесточённое сопротивление. Повстанцам занять село не удалось, а подоспевшее подкрепление из двух рот НКВД разорвало кольцо окружения и обратило повстанцев в бегство. Вместе с Османом в качестве его свиты прибыли ещё двое. Первый был ингуш Ахмет, он исполнял роль изменника- агента Абвера. По виду - настоящий нарт из древних горских легенд, сильный. ловкий, смелый ; по характеру - драчун и забияка. Второй был его полной противоположностью. Невысокий худой очкарик из московского института иностранных языков. Он должен был играть роль запасного немецкого радиста. По- немецки он говорил отлично, правда с небольшим акцентом. Звали его Вячеслав. Наша четвёрка с ним сразу подружилась. Он был такой славный этот Славик. Этот студент был одним из немногих русских, кто не испытывал к нам ни малейшего предубеждения. Во всех остальных, с кем мы сталкивались в плену, всё-таки ощущалась неприязнь: порой явная, порой тщательно скрываемая. Нет, мы не обижались на русских, мы всё понимали правильно. И ещё одна черта в характере нашего нового русского друга сразу заставила уважать его. В этом хрупком на вид теле таилась огромная сила духа. " Суворов в детстве тоже был невысоким и болезненным" - говорил Вячеслав, поправляя на носу круглые очки. - " Но благодаря огромной силе воли он стал великим полководцем ". Если бы кто-то сказал тогда, что вскоре этот русский мальчик своим подвигом заставит нас сделать то, что сейчас нам кажется абсолютно невероятным! Мы бы не поверили. Но это случилось.

Рассказывает старшина Нестеренко:
От настоящего Абвера мы получили задание принять сброшенное с транспортных самолётов на парашютах оружие, деньги, запасные батареи для рации и т.п. Самое интересное, что рубли оказались не фальшивыми ( вермахт захватил несколько советских банков) В качестве контейнеров для сброски с парашютом использовались корпуса авиабомб, которые чекисты метко окрестили "грузобомбами". В контейнерах также оказались пропагандистские листовки на русском и чеченском языках и странного вида удостоверения. Димпер зачитал их вслух:

-154-

Кавказцы! Если фронт приближается к вам, то знайте, что мы ведем войну не против Вас, а исключительно против ваших угнетателей — большевистских заправил. Мы несем вам: Упразднение колхозов. Свободу торговли и свободу производства. Свободную жизнь на своей земле и собственный скот. Свободу вероисповедания. Школы и восстановление национальной культуры. Но и вы должны принять участие в борьбе за ваше освобождение! Сохраняйте спокойствие! Защищайте вашу собственность. Противодействуйте разрушению вашего хозяйства и ваших предприятий большевистскими бандами. Не позволяйте угонять ваш скот. Препятствуйте преступному уничтожению и сожжению ваших зернохранилищ и продовольственных складов, ибо разрушения, производимые красными, наносят ущерб не Германской Армии, а исключительно Вам. Будьте наготове! Мы наступаем и несем Вам свободу и лучшую жизнь, достойную вас, свободолюбивые кавказцы! Долой большевистских угнетателей! Да здравствует свободный КАВКАЗ! "Удостоверение Предъявитель сего горец-националист (фамилия) является сотрудником германской армии, ведущей кровавую победоносную войну с врагами всех горцев и всего человечества - с большевиками. Долг каждого кавказца оказывать ему приют и помощь. Кто осмелится ему помешать в его деле, будет рассматриваться германским командованием как изменник и предатель". Бумажки оставили себе, а оружие " передали в дар " подъехавшим красноармейцам . Ну, как передали- талантливо разыграли сцену скоротечного боя. Мол, не повезло - отобрали посылочку плохие дяденьки из НКВД. Но конечно, в Абвер фрицы об этом не сообщили, наоборот, бодро отрапортовали : " Всё оружие раздали. Но к нам постоянно присоединяются новые джигиты. Шлите побольше! Пламя восстания разгорается!" Победные реляции в таком духе Пауль слал почти до ноябрьских праздников.

Рассказывает рядовой Гроне:
Кстати, со вторым транспортным самолётом помимо оружия германское командование прислало железные кресты всем членам отряда. " Сбылась мечта идиота" - грустно верчу в руках потерявший для меня притягательную силу угловатый кусочек металла. Теперь для меня это не более чем Blech - "жестянка". Зато Серёга необычайно весел. Его ведь тоже наградили железным крестом, правда, как талантливого исполнителя роли эсэсовца Хайнца. - Вот уж не думал, не гадал получить нацистскую награду! - ржёт мой русский приятель - Как там у вас надо говорить , когда на грудь вешают эту железяку ? У нас говорят" Служу народу, старшине и помкомвзводу".

-155-

Знаю, что он шутит, поэтому отвечаю в тон: - Хальб Литтер! Пол литра! Так мы говорили, когда было неохота настоящее" Хайль Гитлер" орать. По созвучию похоже, сразу не отличишь. -Хальб Литтер! Наливай! - гаркнул Сергей во всю свою лужёную глотку. Обмывали награды все вместе, по русскому обычаю. У нас хватило юмора сложить их все в одну жестяную кружку и залить русской водкой. Так и пошла кружечка по кругу, а на дне позвякивали пять железных крестов 2 степени: мне, Гюнтеру, Алексу, Крису, Серёге в роли Хайнца и один первой степени для оберштурмфюрера Петрова.

Рассказывает старшина Нестеренко:
" Есть парочка принципов ведения психологической войны, - говаривал полковник Лагодинский." Один из них - разделяй и властвуй, а второй - вовремя сыпь соль на свежую рану" В те времена ещё не было понятия" технологии чёрного пиара", но наш чекист занимался именно этим. Чтобы подорвать доверие соратников к Шерипову, было принято решение скомпрометировать его. Нескольким арестованным участникам его организации намекнули, что Майрбек сам сдал их в НКВД, не желая делиться властью. Бандиты всегда готовы перегрызться между собой, поэтому Байсаев и Хамзатов проглотили наживку и на свидании в тюрьме рассказали о виновнике своего ареста жёнам. Ну, а дальше в дело вступил " бабий телеграф". Вскоре уже каждая собака в горном ауле знала о том, что Майрбеку опасно доверять. Как результат: местное население, опасаясь предательства, начало отдаляться от Шерипова и отказывать его людям в помощи и укрытии. Что и требовалось Лагодинскому! Именно Лев Давыдович сфабриковал ложное письмо Терлоева к «представителю германского командования» Осману, а один из наших по-дружески показал его шейху. В фальшивом письме «Терлоев» не стесняясь в выражениях, порочил своего сообщника перед Абвером, называя его потерявшим зубы старым шакалом и намекал, что пользы от него повстанческому движению никакой. Старый борец с советской властью чуть не схватил инфаркт, читая этот пасквиль. Отныне он ездил по аулам и именем Аллаха проклинал безбожника Хасана и всех его сторонников. Насчёт прославления главного немецкого эффенди Гитлера- паши он тоже заткнулся. По всей видимости, разочарованный провалом гитлеровского наступления на Кавказе, святоша теперь решил ставить на другую лошадку и даже начал отнекиваться от своих связей с Абвером. Старый шейх был сильно напуган арестом многих своих сторонников и пожелал спокойно дожить свой век, чтобы умереть в собственной постели, а не в камере НКВД.

-156-

Окольными путями он даже попытался связаться с руководством республиканского НКВД и выторговать себе некоторые льготы, при условии, что он сдаст адреса тех местных жителей, кто сотрудничает с Терлоевым и Шериповым. Однажды Лагодинский признался, что одним из его любимых исторических персонажей был Игнатий Лойола, основатель ордена иезуитов. Полковника приводили в восхищение методы и результаты работы монахов ордена - истинных рыцарей плаща и кинжала. И мы замечали, что он творчески использует их опыт! Так Лагодинский умудрился в октябре 1942 г "убрать" командира банды Расула Сахабова руками его кровника Рамазана Магомадова. Полковник поступил по сценарию, уже успешно отработанному в случае с убийством Шмеккера членами его команды. В случае успешного устранения бандитского главаря Магомадову было обещано прощение его антисоветской деятельности. Братья Магомадовы окружили дом, где находился Сахабов, и расстреляли его из автоматов.

Рассказывает рядовой Гроне :
Вскоре до нас дошли вести о том, что наступление вермахта на Кавказе окончательно захлебнулось. Потеряв надежду овладеть грозненскими нефтепромыслами, германское командование решило уничтожить их. Было два варианта: бомбёжка с воздуха или диверсия. Соответствующий приказ поступил нам по рации. Оберштурмфюрер Петров торжественно заверил Абвер, что наша группа совместно с группой Саида и якобы подготовленными нами подрывниками из местных без авиации справиться с этой задачей. Короче " взяли повышенные соцобязательства и выполнили пятилетку за неделю" Гюнтер мастерски провёл операцию" с шумом и пылью" Бабахнуло здорово, даже окрестные жители поверили. Но сильный грохот не всегда пропорционален силе разрушения. В местной газете " Грозненский Рабочий " Лагодинский запустил утку о вражеской диверсии. Его подчинённые усердно ловили нас по горам. Знаете, почему неуловим " Неуловимый Джо "? Вот, вот и я об этом. Потому, что его никто не ловит! Слава нашей группы начинала обрастать легендами. Красноармейцы не знали, что полковник каждый раз предупреждал нас по рации. Зато бандитам везло намного меньше, каждый раз они нарывались на тщательно подготовленную засаду. Тут уж мы подробно информировали полковника о планах их командиров. "Вот это жизнь, живи не тужи! Жалко, что не каждый вечер такая жизнь." - бренчал на гитаре Крис. Классно жить в горах, среди такой красоты, на свежем воздухе, да ещё зная, что тебя незримо оберегает вездесущая рука НКВД! ( Шутка! ) Представьте, сидим мы на закате у костерка. Только что поужинали:

-157-

Серёга сварил в котелке ароматную тушёнку с перловкой из красноармейского пайка, попили чай с немецким шоколадом из абверовского НЗ. Любуемся на полыхающие под закатным солнцем вершины Кавказского хребта. Вячеслав, устремив близорукие глаза в небо, наизусть читает по-немецки Гёте: -Вот замок стоит над горою, Среди гранитных скал, Под сводами башен высоких Он рыцарей встарь укрывал... -Ты станешь свободен, как эти орлы. И, жить начиная сначала, Увидишь с крутой и высокой скалы, Что в прошлом потеряно мало! Чем не идиллия! Ох, если бы я знал, чем это всё закончится, и при каких ужасных обстоятельствах припомнятся мне эти тихие вечера. И какова будет судьба любителя немецкой поэзии, нашего русского друга Славика. В двадцатых числах ноября майор Петров сообщил нам об окружении 6 армии под Сталинградом. Сказать, что мы сильно расстроились? Кто как: мы с Крисом просто не верили, что русские смогут удержать в кольце такую огромную и сильную группировку. Это ведь считалась лучшая, элитная армия вермахта. Сам Гитлер сказал, что смог бы штурмовать с ней небо. А ведь если задуматься, несколько двусмысленные слова. Ну, в плане того, что через пару месяцев после окружения эта армия действительно почти в полном составе попала на небо. В смысле души их вознеслись после смерти. Но пока мы уверены, что они вырвутся из смертельного кольца. Только Гюнтер настроен менее оптимистично. Скажем так, от тех изощрённых ругательств, которые он посылает в адрес фюрера, покраснел бы любой гамбургский извозчик. Петров сначала просто с восторгом слушал, потом стал записывать некоторые фразы в блокнотик. - Надо же, - говорил он.- Я и не подозревал, что в немецком языке существуют такие яркие и точные выражения! - Это ещё что, - шёпотом говорит ему Серёга. - Послушать бы как он будет материться, когда русские возьмут Берлин! НКВДшные мозги капитана Чермоева действуют несколько в ином направлении. " Фельдфебель, - строго говорит он. - По-моему Вы не рады успехам Красной армии? - Просто мне за державу обидно! - фельдфебель сказал это по-немецки, но майор Петров перевёл именно так. И велел капитану:" не цепляться к фрицам. Не видишь, у людей горе"


Анекдот в студию!!!


Copyright © Владимир Глухов 2010
 Нравился ли этот сайт? 
   всё замечательно
   хороший сайт
   хотелось бы лучше
   сайт, так себе
   плохой сайт
   всё ужасно
Результаты
Besucherzahler ukraine women for marriage
счетчик посещений
Яндекс цитирования Счетчик тИЦ и PR